Филарет. Патриарх Московский
Шрифт:
– Кто из вас знал про то, что дьяк правил книги? – спросил я.
Все опустили головы.
– Та-а-к! Всё понятно!
Я развел руками.
– Ты и ты, – я ткнул пальцем во второго и в третьего работника пера, – следуйте за мной. Если будете правильно себя вести, обойдёмся без дыбы. Пошли вслед за стражником.
Они медленно вышли из-за пюпитра и медленно побрели мимо меня к выходу.
– Пошли! – резко выкрикнул я, и наподдал последнему и самому высокому под зад, попав носком сапога куда-то в левую ягодицу.
Получилось
– Всем остальным – работать.
Я прошёлся вдоль пюпитров, заглядывая в листы, словно запоминая.
– Приду, проверю, – сказал я и стукнул по левой ладони сложенной нагайкой.
* * *
– Вот тут и тут, – показал я на замытые места в книге. А вот тут уже вписаны другие имена.
Дед внимательно посмотрел на указанные места в книге, а потом, подняв глаза, на дьяка прошипел:
– Что же ты творишь, пёс! Ты кого вперёд пишешь?
– Михал Петрович! Прости Христа ради. Бес попутал.
– Я тебе сейчас прощу, шелудивое отродье!
Дед выхватил из моих рук нагайку и перетянул ею дьяка от правого плеча по груди так, что на плече лопнул кафтан. Дьяк, как подрубленный, рухнул на пол и обмер. Я с уважением посмотрел на деда.
– Мне до такого удара ещё ох, как далеко, – подумал я.
– В нашу пыточную его, – сказал дед стражнику. – Кату скажи, чтобы не трогал. Пусть закуёт только. Сам приду поспрашиваю. И это… Не кормите его. Воду давать чуть-чуть.
– Там у ката кто-то был с утра.
– Ах, да! Ну ништо. Пусть привыкнет. Ступай!
Дьяка утащили, мы остались вдвоём.
– Ну, ты угодил, Федюня! – проговорил дед. – Не мог я его, паразита, «за руку схватить». Знал, что правит, а не мог. А ты пришёл, увидел и схватил.
– Случайно получилось, деда. Я чуть задержался после царя… Домой пришлось сбегать. А он пристал, вот я его и плёткой, а он убежал. Я за его стол сел и нашёл…
– Зачем? – удивился дед.
– Что зачем?
– Зачем домой бегал?
Я засмущался.
– Говори-говори. Каверза какая случилась?
Я поморщился, а потом, мысленно махнув рукой, сознался.
– Уссался я деда, – Государь лицо изобразил злодея, да руки ко мне скюченные протянул, да так похоже, что не выдержал я, и того. Прыснул немного, но неприятно ходить в мокрых портках. Вот и побежал домой. Да сапог по дороге порвался, да чуть под аргамака не попал.
– Какого аргамака? Кто это у нас по Москве на аргамаках ездит?
– Да, приставы, что посольство английское сопровождали.
И тут я вспомнил про пакет, скинутый мне из посольского возка. Вспомнил, что он остался лежать на моей кровати. Я похолодел. Видимо дед что-то увидел в моём лице и забеспокоился.
– Что случилось, Федюня?
– Па-па… Пакет там. На кровати.
– Как-кой пакет? – забеспокоился дед.
– Из крытого возка кто-то
С дедова лица стекла вся кровь, и оно стало не белым, а зелёным. Потом вдруг кровь хлынула обратно, и лицо налилось бордовым. Головин молча развернулся и не обращая внимания на меня, почти выбежал из своего «кабинета». Я побежал вслед за ним, понимая, что произошло что-то такое ужасное, что ужаснее только пытка. Я заплакал и побежал вслед за дедом и бежал за дедом всю дорогу тихо подвывая.
Кремлёвские стражники провожали нас понимающими взглядами. Ну как же, малец чем-то провинился перед дедом, вот и бежит за ним весь в слезах, вымаливая прощение. И это была правда. Я чувствовал, что не просто виноват перед дедом, а назревает настоящая катастрофа. Причём во всех случаях. И если мы записку найдём, и если мы записку не найдём, ибо «тайна сия великая есть7». Вернее – была, а я её раскрыл. Дед, похоже, находится на связи с британским резидентом. Но почему, млять, надо было записку передавать через меня! Что за нах… Играете в свои шпионские игры и играйте, нечего втравливать маленьких.
Я даже подумал, а не рвануть ли мне по бездорожью? Ведь тот же дедушка может придушить меня, как кутёнка. Придушит, и даже не поморщится. Я же вроде бы негативно про шпионов высказывался? Вот… Значит донесу царю-батюшке. Но эта мысль, вероятно, пришла одновременно в головы нам обоим, потому, что дед вдруг резко остановился, я стукнулся о его спину, а он сразу схватил меня своей левой рукой за мою правую руку. Да так больно схватил, зараза, что я едва не закричал. Схватил больно и крепко.
Дед даже не обернулся, а продолжил прочти бежать в сторону нашего дома и тянуть меня за собой, не особо беспокоясь за мои заплетающиеся «новыми сапогами купленными на вырост» ноги. Ноги заплетались и друг о дружку, и о булыжную мостовую. Я почти волочился за нёсшимся вперёд дедом. На Варварке на нас стали удивленно оглядываться и показывать пальцами. Дед не замечал ничего. И я его понимал.
Калитку мы проскочили, будто её и не было вовсе. Потом влетели по пока ещё «моей лестнице и ворвались в «мою» комнату. Пакета на постели не было.
– Где он? – грозно спросил дед.
– Не знаю, – сказал я и заметался по комнате, одновременно думая, как бы умудриться сигануть в окно.
Глава 7.
Пакет лежал на полу сбоку от правого сундука у стены. Дед, к тому времени, как мы его нашли, снова держал меня за руку. Он показал на пакет пальцем.
– Этот? – спросил дед.
– Да, – сказал я.
– Возьми его.
Я нагнулся и, взяв пакет, поднял. Дед, не выпуская мою руку из своей, вытащил из ножен кинжал. Увидев здоровенную и острую железяку, я подумал: «Почти такой же, как в фильме «Иван Васильевич». Подумал, весь мир перед глазами вдруг сузился и я потерял сознание.