Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
О постсоветских реалиях возникших конкретно на территории Российской Федерации доктор исторических наук Овсей Ирмович Шкаратан (1931–2019) писал: «Мечтам демократов о совершении подлинной и действительно народной приватизации, а соответственно о немедленном складывании конкурентного рынка с динамично развивающимся малым и средним предпринимательством и демократического государства не довелось сбыться. Этот проигрыш был запрограммирован всей историей нашего тоталитаризма, авторитаризма, «азиатчины», существовавших в России многие поколения.
В противовес ожиданиям многих российских интеллектуалов и власть, и собственность остались преимущественно в руках советской номенклатуры, повернувшей процессы приватизации и формирования новой властвующей элиты в свою пользу… В итоге и власть, и собственность остались в руках прежних хозяев России, которые только укрепили свои позиции…
Таким образом, в 1988–1991 гг. состоялась раздача собственности
Реальным приоритетом нового постсоветского режима была политика по концентрации ресурсов нации в руках незначительного меньшинства…
Наступил этап, когда так называемые «олигархи» захватили определяющие позиции в государственном управлении; как тогда выражались, олигархи «приватизировали государство». Этот период продлился примерно до 2000–2001 гг.».
Таким образом, «независимость» бывших субъектов советской федерации, по сути, стала формой захвата, обладания и удержания власти бывшей партийной номенклатурой на республиканском уровне. Главное в этом процессе оказалось выдернуть «кормило власти» из рук своих конкурентов — партийной номенклатуры, но уже на уровне имперского центра. При этом абсолютно вся партийная номенклатура, как в центре, так и на местах была, как говорится, одним миром мазана, миром коррупции. В частности, экс-мэр Москвы Г.Х. Попов об этом времени писал, что «строй тоталитарного социализма был и строем тотальной коррупции. Коррупция пропитала всю систему, все уровни аппарата, а каждая новая форма борьбы с ней становилась не только «успехом» ее инициаторов, но и базой новых коррупционных доходов, так что «почины» в борьбе с коррупцией и ее развитие взаимосвязаны». Коррупция в советские времена стала той высшей школой, которая позволила партийной номенклатуре продемонстрировать завидные навыки, сноровку и «профессионализм» в деле захвата, раздела и передела бывшей общенародной собственности после 1991 г. Как вспоминал доктор экономических наук, министр экономики России (1992–1993) Андрей Алексеевич Нечаев, что по пришествии на работу в правительство «буквально через неделю или две обнаружили, что квот (тот, кто не знает: разрешений на вывоз нефти из страны) было выдано больше на 1992 год, чем в стране добывается нефти. Просто надо понимать, что это значило: говорят, в Советском Союзе не было коррупции, ну, не знаю, как в момент создания Советского Союза, а во время развала там все с коррупцией было очень в порядке у этих партийных деятелей. Но дело не в этом, надо просто понимать, что это было такое: внутри страны нефть стоила 50 рублей за тонну, а на мировом рынке она стоила 200 долларов за тонну, то есть, в общем, получив некое количество тонн, можно было быстро стать долларовым миллионером». Поэтому первыми плодами «демократии» в постсоветской России в полной мере воспользовались и, соответственно, первыми миллионерами становились самые рьяные «защитники» интересов трудового народа, выходцы из рабочих и крестьян — представители высшей советской партийной номенклатуры. Как выяснилось со временем: им не нужен был СССР, им нужна была его собственность. Всё это впоследствии получило наименование «частная собственность номенклатуры».
Относительно дезинтеграции советской империи первому и последнему Государственному секретарю России Геннадию Эдуардовичу Бурбулису (1945–2022) приписывают следующую фразу: «Это был наисчастливейший день в моей жизни. Ведь над нами теперь никого больше не было». Под этой фразой могли бы смело подписаться очень многие участники тех бурных и сомнительных событий. Здесь к месту привести их оценку со стороны многократного депутата Государственной Думы России (1993–2003), режиссёра фильма «Россия, которую мы потеряли» С.С. Говорухина. Так, давая свою интерпретацию произошедшего, он обратил внимание на ту разрушительную роль, которую сыграла в жизни огромной державы политическая борьба между советскими политиками. В частности, он вспоминал как «опытный партаппаратчик Ельцин свалит самого Горбачева, но ужасной ценой, нанеся гигантский ущерб своей Родине, превышающий ущерб от гитлеровского нашествия. Разрушив все экономические и промышленные связи, оставив за границей исконно русские земли, разбив (без единого сражения) русскую армию, бросив 25 миллионов русских людей в лапы националистических правительств — и все это ради одного: чтобы уничтожить Горбачева… этот человек погубил Россию! Сколько на его совести жизней? Миллионы! Скольких людей он уморил голодом, сколько их умерло от разочарования, погибло в войнах и криминальных разборках — это все Ельцин!». Эту мотивацию поведения Б.Н. Ельцина в качестве политического деятеля подтверждает в своих воспоминаниях и Г.А. Явлинский. В частности, он утверждал «что содержание экономической программы Бориса Николаевича не интересует ни в малейшей степени. Его интересует экономическая программа лишь как инструмент борьбы с Михаилом Сергеевичем Горбачевым… Я у него спрашивал: «Борис Николаевич, что вы делаете? Ясно же сказано: нельзя повышать пенсии, закупочные цены. Вы разрушаете всякие надежды на стабилизацию, вы раскручиваете инфляцию». А он отвечал: «Да пенсии и закупочные цены мы потом снизим,
Таким вот образом, благодаря «русской» Москве победил и «украинский» Киев. Наконец-то свободно и независимо от кого-либо открылись шлюзы для присвоения общенародной собственности СССР, которая осталась на территории Украины. Оказавшись в распоряжении украинской номенклатуры, эта собственность, как и вся государственная власть, постепенно, по частям стала абсолютно недоступной остальному населению республики. Проще говоря, независимость от собственности и от государственной власти стала единственной формой национальной независимости, которую в полной мере сначала ощутило, а затем и осознало подавляющее большинство населения Украины. Именно на этот условный период и приходится принятие с особым прицелом и проведение в жизнь с особым пристрастием законодательства о приватизации общенародной собственности. Собственность на государство и на имущество, по сути, полностью оказалась в руках очень узкого круга людей, который в книге первой «Комментарий к Конституции Украины» (2000 г.) получил наименование номенклатурной олигархии.
Напомним, что под таковой мы понимаем социальный слой, объединивший бывшую советскую номенклатуру с бывшими королями теневого рынка, которым удалось путём объединения управленческого опыта и теневых финансовых ресурсов утвердить монополию на государственную власть, черпая при этом свои основные доходы из приватизированной собственности.
Именно это явление описывал доктор экономических наук, экс-мэр Москвы Г.Х. Попов: «Бюрократия пошла на сосуществование с частным сектором. Но не в виде многомиллионного лагеря малого и среднего бизнеса, требующего демократии, а в виде сверхкрупных собственников — олигархов, особенно близких по духу номенклатуре. С ними ей проще было договариваться. С ними можно было явно или тайно входить в долю.
Объектом дележа сделали самые «лакомые» куски социалистической собственности — прежде всего добычу вывозимого на мировые рынки сырья. А вот землю вообще оставили под контролем всей бюрократии.
Дележ собственности произвели с использованием шоковой терапии Гайдара, ваучеров Чубайса, залоговых аукционов. Народ был отстранен от дележа собственности. Ограниченная только самоконтролем над собой, а фактически бесконтрольная в доступе к собственности и власти, ельцинская постиндустриальная бюрократия неизбежно пропитывалась коррупцией и криминалом. О новорожденном российском постиндустриализме можно сказать то, что в «Капитале» Карла Маркса сказано о новорожденном капитале: он «источает кровь и грязь из всех своих пор»».
При этом, под олигархами в настоящей работе понимаются бизнесмены, которые приобрели, сохранили и приумножили объекты своей предпринимательской деятельности благодаря взаимоотношениям с представителями государственной власти построенным, на основе взаимных материальных интересов (для справки: в 1996 г. впервые в контексте российских реалий это понятие использовал в своём интервью газете Financial Times заместитель секретаря Совета безопасности России и один из её самых состоятельных бизнесменов Борис Абрамович Березовский (1946–2013)).
Как метко заметил один российский экономист: «Олигархи — это назначенные чиновниками персоны, «уполномоченные» в свое время стать миллиардерами».
В конечном итоге, по выражению хорошо осведомленного в этом деле М.Б. Ходорковского, возник взаимовыгодный тандем «коррумпированная бюрократия — паразитический капитал». Родословную этого социального слоя весьма убедительно проанализировали западные эксперты, которые отмечали, что в царской России сильный средний класс попросту не успел состояться, а его немногочисленных представителей большевики частично уничтожили, частично разорили, частично изгнали из страны. При коммунистах подобного класса появиться просто не могло, а «буржуазные» ценности, естественно, подверглись всяческому осуждению. Конечно, отмечают эти эксперты, «руководители» были. Однако они являлись государственными чиновниками, а не предпринимателями и собственниками. Именно поэтому знания, средства и положение, необходимые для успеха в первые годы реформ, оказались в распоряжении «класса аппаратчиков».
Вот как описывает этот процесс на российском примере историк Ю.Н. Афанасьев: «Важно подчеркнуть — первыми архитекторами, подлинными творцами уродливого, бандитского капитализма стали не какие-то «новые русские», не новички частного бизнеса. Строили новую систему именно те партийные и хозяйственные номенклатурщики, директора заводов, руководители министерств и ведомств, кто уже в советские времена стали реальными собственниками, фактическими владельцами крупнейших предприятий, распорядителями финансовых потоков, земных недр. Легализовались же они в то состояние, в котором пребывают сегодня, постепенно и разными способами.