Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
Понимая вызываемые таким положением затруднения, я сам не мог прийти просителям на помощь и мне приходилось обращаться с ходатайствами к с. — петербургскому и московскому градоначальникам и местным губернаторам, прося о снисхождении и допустимых по закону льготах.
Мне было непонятно, чем объясняется выделение особой черты оседлости, выехать за пределы которой при помощи различных ухищрений, все-таки удавалось, не говоря уже о том, что по самому закону вне черты еврейской оседлости могли проживать лица еврейского происхождения, из которых многие принадлежали к наиболее опасному элементу.
В тесной связи стояло воспрещение евреям жительства в сельских местностях даже в упомянутой
Одновременно указанные условия проживания евреев в черте оседлости и в упомянутых выше местечках вызывали уже среди них озлобление к правительству . Если к этому прибавить другие ограничения, в том числе затруднения при поступлении еврейской молодежи в учебные заведения, не только высшие, но даже и средние, то естественно, что она легко примыкала к антиправительственным партиям, чем и объясняется развитие в этих местностях еврейской революционной партии «бунд», сыгравшей значительную роль как в волнениях 1905 года, так равно и в самой Российской революции. Более состоятельная и благоразумная часть еврейства не принимала участия в этом движении, но была не в силах удержать свою молодежь и искоренить в себе чувство раздражения против ограничительных мероприятий правительства.
Кроме недовольства, вызываемого среди евреев, мероприятия правительства имели и иную дурную сторону, развращая администрацию, в руках которой были сосредоточены еврейские дела, и поддерживая среди местного населения вражду против евреев. В этой последней кроется, по моему мнению, одна из главных причин еврейских погромов, в которых этим и ограничивается «участие» правительства… Ознакомившись на практике с положением еврейского вопроса, я пришел к убеждению, что политика правительства в этом отношении нецелесообразна и влечет за собой только отрицательные результаты, о чем сделал официальное представление бывшему в то время товарищем министра внутренних дел, заведовавшему полицией генералу Д. Ф. Трепову, настаивая на необходимости равноправия для евреев».
Истины ради всё же, однако, следует заметить, что погромы прокатились по империи при полном попустительстве Николая II, который, по суждению большинства работавших в то время иностранных дипломатов, был наиболее образованным, воспитанным, тактичным и обаятельным монархом из всех, которых ранее знавала империя. В чём же причина такого, на первый взгляд, парадокса? На мой взгляд, в России блестящее образование, воспитание и личное обаяние самым непостижимым образом уживались да и ныне уживаются с этнической установкой, которая именно в «националистическом» облачении и нашла свою, хотя и закамуфлированную, но самую устойчивую, укоренённую и естественную форму выражения. Причём этническая установка находила своих очередных жертв в самом широком диапазоне своего проявления: от евреев до японцев. Так, по воспоминаниям С.Ю. Витте, накануне русско-японской войны 1904–1905 гг. во многих резолюциях Николая II в отношении японцев мелькала унизительная фраза «эти макаки». Затем с легкой руки монарха это выражение перекочевало в среду правящего класса России, а затем и в патриотическую прессу, которая в империи, как известно, всегда содержалась за казенный счёт. В этом отношении воспоминания Витте перекликаются с воспоминаниями В.Н. Коковцева, который также на страницах своей книги упоминал случаи подобного надменного, высокомерного и презрительного отношения к японцам в самом начале этой позорной для русского оружия войны: «Все смотрели на это как на эпизод, никто не придавал ему никакого значения
Как заметил в связи с исходом русско-японской войны в то время офицер российской императорской армии, а впоследствии маршал и президент Финляндии Карл Густав Маннергейм, «война — дело не только армии, это удел всей нации. Если посмотреть именно с этой точки зрения, то японцы продемонстрировали всему миру блестящую картину единомыслия и жертвенности». Заметим: упомянутые доблестные качества были продемонстрированы вооруженными силами маленькой островной нации на поле брани против армии, представлявшей бесчисленное население могущественной империи. В этом поединке царская Россия потерпела позорное поражение. И не потому ли униженная этим поражением партия власти пыталась взять психологический реванш в процессе погромов своих малочисленных и невооруженных, униженных и затюканных подданных в лице различных национальных меньшинств, или, как их тогда ещё именовали, «инородцев»?
Таким образом, небольшая, но победоносная война со стороны маленькой Страны восходящего солнца стала одной из причин заката великодержавного светила могучей империи. Но ведь война или революция не должны оставаться последним аргументом в защите попранного национального достоинства тех или иных этносов и народов. В умении не доводить до войны либо до угрозы войны, до погромов или угрозы погромов, до оскорбления или унижения других этносов и народов как мнимого средства обеспечения национальных интересов как раз и заключается подлинное государственное мышление, которого так катастрофически не хватало Николаю II и его присным.
Были ли люди, которые, отдавая себе отчёт в сути происходящего, пытались остановить развал и гибель державы? Несомненно! В числе оных С.Ю. Витте и П.А. Столыпин. Витте обладал государственным мышлением, предвидел ход событий на десятки лет вперед, но так же, как и Столыпин, нелюбимый последним русским царем, ничего не мог поделать с бездарной и опасной политикой последнего. Неприязнь главного правителя, ревность и зависть дворцовой челяди, абсолютное непонимание со стороны населения страны — таков был печальный удел любого реформатора в империи, в том числе и на советской стадии её существования. Практически все носители государственного мышления на этой территории испытали на себе роковое пророчество русского драматурга, поэта и дипломата Александра Сергеевича Грибоедова (1790–1828), нашедшее отражение в названии его бессмертной комедии «Горе от ума».
Яркой иллюстрацией последнего является отсутствие какой-либо реакции Николая II на ставший ныне широко известным меморандум, с которым 26 февраля 1914 г. на его имя обратился бывший министр внутренних дел в правительстве С.Ю. Витте, член Государственного совета Петр Николаевич Дурново (1845–1915). В этом удивительном по силе геополитического и внутриполитического предвидения документе автор за полгода до начала Первой мировой войны предсказал монарху все катастрофические последствия, которые ожидают Россию в случае её вооружённого конфликта с Германией.
В частности, автор меморандума отмечал: «С этой точки зрения борьба между Германией и Россией, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон, как, несомненно, сводящаяся к ослаблению мирового консервативного начала, единственным надежным оплотом которого являются названные две великие державы. Более того, нельзя не предвидеть, что, при исключительных условиях надвигающейся общеевропейской войны, таковая, опять-таки независимо от ее исхода, представит смертельную опасность и для России, и для Германии. По глубокому убеждению, основанному на тщательном многолетнем изучении всех современных противогосударственных течений, в побежденной стране неминуемо разразится социальная революция, которая, силою вещей, перекинется и в страну-победительницу.