Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
Говорят, что невежество — это сумерки, где беспрерывно рыщет зло. Именно подобная национальная почва с силой закона природы вначале порождает, а затем канонизирует авторитарные режимы; история жесточайшей диктатуры Сталина — самый разительный тому пример. Неограниченный диктатор стал таковым только потому, что в полной мере отвечал глубинным, внутренним потребностям бывших подданных империи в сильном и беспощадном правителе. Не восторжествовал бы Сталин, так воцарился бы, например, злой гений революции Л.Д. Троцкий. Просто решающую роль здесь сыграло то, что последний читал книги и писал статьи, выступал на многолюдных митингах, претендовал на роль идеолога, стратега и вождя, отдавая приоритет работе с широкими массами населения, а Сталин в это время умело интриговал, распускал закулисные слухи и вербовал своих сторонников в узком кругу партийного аппарата и его функционеров на местах. Л.Д. Троцкий так оценил этот
В подобном ключе, например, политический стиль каждого из них оценил и В.Б. Резун: «Троцкий, видимо, не понимал аппаратной тактики, считал, что революционер — это горлопан, пламенный оратор, трибун. Тут он был неподражаем: держал в напряжении толпы, и люди его слушали, но при этом кто-то должен быть Генеральным секретарем… и канцелярской работой заведовать… товарищ Сталин это очень правильно понял, и вся номенклатура четко себе уяснила… кто в доме главный… В общем, как только Сталин взял в свои руки кадровый вопрос, он стал вершителем номенклатурных судеб…».
Благодаря востребованности со стороны большевистской номенклатуры своих низкопробных качеств Сталин, бесспорно, вырос в крупного тирана, но при этом всегда оставался мелким негодяем. Л.Д. Троцкий, который, несомненно, изначально был крупным тираном, не смог опуститься до уровня мелкого негодяя, потому с позором и проиграл сражение за власть своему более подлому и изощрённому конкуренту.
Да, эти два роковых персонажа нашей истории были очень разными, в том числе и в личной жизни. Например, жена Сталина — Надежда Сергеевна Аллилуева (1901–1932) — в результате оскорблений со стороны мужа вынуждена была покончить жизнь самоубийством. А вот как подметил академик М.В. Попович: «Троцкий и в малых бытовых делах, и в великом был щедрым на самоотверженность и самопожертвование… Троцкий умер от руки сталинского убийцы достойно, найдя сердечные последние слова и для любимой жены, и для мирового пролетариата, которому, как был убеждён, он отдал свою жизнь». Сейчас, уже по истечении времени, становится очевидным, что в большевистской России люди, склонные к самоотверженности и самопожертвованию были обречены на гибель изначально. Другой вопрос, как бы повели они себя вновь, если бы могли предвидеть трагическое завершение истории своей жизни и тот фарс, которым завершилась история государства, ради строительства которого они пролили столько своей и чужой крови? Но этот риторический вопрос уже навсегда останется без ответа.
Если бы Сталин и Троцкий не были крупными тиранами, они продержались бы у власти не дольше, чем, например, любимец и теоретик большевистской партии Николай Иванович Бухарин (1888–1938), который, как известно, не был ни тираном, ни тем более негодяем. Именно по этой причине он был обречен погибнуть в этой стране и, естественно, погиб ранее других. В тех условиях важна была не фамилия деспота, а деспотический метод правления. Народ никогда не «простил» бы своему правителю отсутствие деспотизма. Всенародный плач после смерти Сталина, его портреты, которые и поныне красуются над толпой в дни иных официозных торжеств, в полной мере подтверждают эту версию нашей трагической истории. Такие режимы и их вожди — исключительно продукт национального производителя и естественное продолжение его способа производства своей истории.
Религия, форма правления, политический режим, а нередко и территориальное устройство государства в той или иной форме являются лишь внешним проявлением особенностей менталитета того или иного народа. По крайней мере, на взаимосвязь между национальным менталитетом и формой религиозных предпочтений обращал внимание ещё первый президент Чехословакии Томаш Гарриг Масарик (1850–1937), утверждая, что в католицизме проявляется характер и религия латинских народов, в протестантизме — германских, а в православии — славянских. Со временем эта гипотеза нашла и своё статистическое подтверждение. В частности, А.С. Кончаловский в своей статье «Русская ментальность и мировой цивилизационный процесс» привёл такие данные: «При сравнительной характеристике трех основных христианских конфессий в Европе, согласно индексу человеческого развития ООН (самая развитая страна — 1, самая отсталая — 162), показатели
протестантские страны — 9.2;
католические — 17.4;
православие — 62.6»
Иными словами, автор усмотрел прямую взаимосвязь между особенностями менталитета населения, его вероисповеданием и уровнем исторического (культурного, правового, экономического, политического и так далее) развития. И в этом смысле Сталин — такой же выбор российского народа, как Гитлер — немецкого, Бенито Муссолини (1883–1945) — итальянского, а Франциско Франко (1892 — 1975) — испанского. А посему сваливать все грехи прошлого только на эти персонажи, повсеместно выгораживая тех, кто их выбирал и боготворил, предпочитая всем остальным, — глубокое историческое заблуждение. Как отмечал Уинстон Черчилль, «если целая страна допустила, чтобы ею правил тиран, вину за это нельзя возлагать на одного лишь тирана». Поэтому в менталитете населения Российской империи относительно народов соответствующих европейских стран усматривается одна явная отличительная черта. Его самым неумолимым и беспощадным врагом была всё же не личность главы государства, даже если он и был тираном, а, прежде всего, собственный бесчеловечный, ориентированный на бесконечную гражданскую войну друг с другом, стереотип поведения. Потому-то так трудно и возразить поэту М.А. Волошину, который восклицал:
И в мире нет истории страшней,
Безумней, чем история России.
В жизни любого народа традиция играет роль путеводителя по истории. Каждый народ — носитель какого-либо неповторимого исторического стереотипа поведения, некоего коллективного опыта. В этом смысле народу нет необходимости с каждым поколением всё начинать сызнова. Для некоторых наций их исторический опыт вполне может именоваться коллективной мудростью. Но не может быть коллективной мудрости у совокупности невежественных индивидуумов.
Народ, лишенный культуры достоинства, обречен на самоистребление. Он неизменно сам себя поедает, подтачивает изнутри. Как заметил Н.К. Рерих, пароксизмы невежества прежде всего устремлены на самое высокое. «Невежеству, — утверждает наблюдательный писатель, — нужно что-то истребить. Нужно отрубить чью-то голову, хотя бы каменную, нужно вырезать дитя из утробы матери, нужно искоренить жизнь и оставить «место пусто». Вот идеал невежества». Именно это качество национального характера и привело крестьянскую державу к самой страшной трагедии за всю историю её народа: всё, что можно было истребить, было истреблено; всё, что можно было отрубить, было отрублено; всё, что можно было вырезать, было вырезано. Поэтому не приходится удивляться, что при таком многолетнем и упорном старании осталось «пустое место», которое после распада СССР стало заполняться пещерным национализмом, абсолютно беззастенчиво при этом провозглашаемым в качестве процесса «самоидентификации» нации.
Уже отмечалось, что в былые времена наиболее процветающими признавали те страны, которых благосклонная судьба наиболее щедро одарила богатой природой; ныне таковыми, бесспорно, признаются те державы, граждане которых равны в своем достоинстве и правах. Здесь не обойтись без одного принципиального замечания: если население страны не утруждает себя участием в созидании правового государства, оно напрасно будет дожидаться от последнего обеспечения такого равенства. Населению, которому всё равно, кто и каким способом принимает конституцию, каковы в стране форма правления и политический режим, избирательная и судебная системы, территориальное устройство и порядок формирования органов местного самоуправления, по сути, не остается ничего иного, как искать корни своих жизненных невзгод на межэтнической почве. Выход своей ущемлённости, подавленности и боли он находит на пути агрессии к своим малочисленным и менее защищённым соотечественникам.
В многонациональных странах предмет подобной агрессии всегда рядом, всегда под рукой. Это, как правило, весьма малочисленное и уязвимое меньшинство, то есть живущие рядом инородцы, иноверцы, иноязычные. При безграничном господстве традиции невежества, полном отсутствии государственного мышления редко какая отечественная партия власти упускала свой шанс потешиться над очередной жертвой «народной нелюбви». При этом неважно, кто играл роль этой партии власти на том или ином отрезке истории: глава государства, правительство, церковь или некое общественное движение, объединение. Важно, что поведение власть предержащих неизменно разворачивалось по однотипному сценарию: невежественное население жаждало кого-то избить, а невежественная власть не могла устоять перед этой освященной веками нуждой народа.