Философия леса
Шрифт:
Сирша подошла к мужчине с разросшейся третьей чакрой в виде пивного живота. Она знала о нем не много, лишь то, что он был женат, у него был сын подросток и он постоянно рассказывал Сирше о своих любовных похождениях за спиной жены. Несмотря на ранее утро от него уже пахло алкоголем:
– Голубушка, мне как обычно и кофе как всегда без сахара.
Сирша включила тостер и кофемашину.
– Нет нет, в турке пожалуйста.
Сирша безмолвно поставила турку на плиту и насыпала немного кофе, перемолотого заранее, чтобы подогреть. Женщина-хиппи внимательно наблюдала за тем, как она варит
Сирша ловко собрала конструктор сэндвича, намазав одну сторону тостера сливочным маслом, а вторую кетчупом. И разрезав их поперек, проткнула треугольные тостеры шпажками. Кофе начало кипеть, и Сирша ловко перелила его в обданную паром из кофемашины кружку.
И отнесла это все мужчине.
– Ты лучшая – сказал ей мужчина, подмигивая.
Не выдавая своего презрения, Сирша удалилась от него и подошла к женщине с детьми, неся в руках раскраски с фломастерами.
– Вы решили, что будете?
– Да, пожалуйста, сэндвичи с бобами, детские порции овсяной каши – но на кокосовом молоке, овощной салат и пахлаву, и сварите мне кофе, тоже в турке.
– Тоже эспрессо?
– Нет, – с теплом посмотрела женщина – сделайте как для себя. Но проследите, чтобы вы вылили в мою чашку все без остатка. Мне нужна гуща.
Сирша удалилась готовить заказ, а дети, которые несколько минут просидели спокойно, раскрашивая раскраски, принялись бегать вокруг столов играя в догонялки. Чтобы их немного отвлечь Сирша принесла нарезанные ломтики фруктов.
– Это от меня – улыбнулась она.
Можно было считать это добрым жестом, но на самом деле Сирша сделала это для того, чтобы угомонить гам детей. Ей было сложно сосредоточится на своих грустных мыслях. Она не хотела, чтобы кто-то отвлекал ее от проигрывания роли брошенной женщины в трауре.
Пока Сирша варила новую порцию кофе, добавляя в него кокосовое молоко и посыпая корицей, к кассе подошел все тот же мужчина и начал рассказывать историю своих прошлых похождений со всеми подробностями.
– А потом она села на шпагат! И…
Сирша кинула на стол металлическую кофейную ложку.
– Зачем вы это мне все рассказываете? Как вы так можете? Ваша жена и ваш СЫН! – с ненавистью в голосе произнесла она, кинув на него взгляд полный злости.
“Если бы я умела убивать взглядом, то в этот раз точно навела проклятие”.
Она не знала, что это она и сделала.
– Дайте мне вашу книгу отзывов.
– Пожалуйста – сказала Сирша, протягивая ему ручку и книгу с наигранной вежливостью. Внутри нее был страх, что она может потерять эту работу. Но глубоко внутри она хлопала в ладоши от мысли, что наконец сможет покинуть это место, эту работу, этих людей.
Дописав финальные строчки. Мужчина церемонно вручил книгу Сирше и со вздернутым подбородком покинул забегаловку, смачно хлопнув дверью. Сирша устало присела на стул, положив книгу рядом.
“Даже не хочу знать, что он там написал”.
Как вдруг услышала звук переливающегося через край турки кофе. Быстро убрав последствия аварии, она собрала заказ женщины-хиппи на поднос и подошла к ее столу.
– Не будьте слишком строги с ним, иногда люди совсем
Сирша молча продолжала разрезать детские сэндвичи на множество мелких канапе и, затем, протыкать их шпажками с Гуфи, Микки и Винни Пухом.
– Вы не думали о том, чтобы завести детей? – спросила женщина, с ухмылкой, окидывая взглядом живот Сирши.
– О нет! это точно не для меня.
Сирша быстро удалилась.
Доев остатки завтрака и перевернув чашку с кофе, женщина-хиппи оплатила счет, и украдкой взглянув в предсказание чашки, ушла. Оставив Сиршу наедине с ее готовкой картошки во фритюре. Когда её нос уловил запах подогретого душистого масла, девушка почувствовала опять, как тошнота подступает комом к её горлу. Она выключила плиту и выбежала на улицу.
“Вы не думали о том, чтобы завести детей?” – повторяла Сирша слова женщины-хиппи: “И почему она так посмотрела на мой живот?”
Проветрив помещение, Сирша вернулась внутрь и начала прибирать со столов посетителей. Взяв кружку с остатками кофе, Сирша бросила мимолетный взгляд на предсказание женщины-хиппи и разглядела на дне кружки узор крошечного эмбриона.
Глава 8. Сад медленной души.
Лизи копошилась в саду у своей матери. Её руки то и дело погружались в пахучие заросли мяты, выщипывая недавно проклюнувшиеся сорняки. Летний тёплый ветер обдувал теплом её плечи и теребил ленту на соломенной шляпке. Занятие садом всегда успокаивало её, помогало освободить разум от ненужных мыслей, разложить все по полочкам. Ведь когда ее руки монотонно исполняли одну и ту же работу, мозг украдкой позволял увидеть все мысли, которые до этого пылились на полках. Как охотник, достающий одним за другим свои трофеи, память разворачивала перед Лизи все эмоции за прошедшую неделю.
Иногда и месяц.
“Ревность. Мгм. Это выкидываем. Я не буду ревновать. Нет. Ведь я ничего не даю. А когда ничего не дают не о чем и жалеть.
Злость, уже не колет. Мне нравится, как колода перемешивается, и я нахожу свои новые козыри.
Нежность, да я скучаю…”
Рядом копошилась ее мама земная женщина, из тех, кто печет булочки каждый день, знает сколько капель мяты надо добавлять в воду перед мытьем полов и какой чай пить при простуде.
Метаморфозы с ее мамой произошли кардинальные после смерти брата Лизи. Прежде она была карьеристкой, заполняющей дыру внутри своего сердца постоянной занятостью, неуверенность в себе – публичностью, а скуку от жизни – бесконечной работой.
Но после смерти Нила, что-то изменилось.
Она долгое время была в скорби такой глубины, что всё, что могла сделать для неё приезжающая каждый день Лизи, в молчании готовить еду и убирать дом, пока сама мама лежала, свернувшись калачиком в кровати, не произнеся ни слова. И лишь при прощании лицо матери освещало подобие улыбки и слова “Спасибо, что навестила” полушепотом слетали с ее губ.
Но одним теплым апрельским днем она всё же вышла из своего панциря.
Мама приехала к Лизи в гости с корзиной тюльпанов и черничным пирогом, объявив, что переезжает жить в пригородный коттеджный поселок недалеко от леса, и о том, что ей осточертела квартирная жизнь.