Философия леса
Шрифт:
Лиза ни капли не переживала за маму, она видела – та наконец начала жить своей жизнью.
– Как ты думаешь, почему они уходят? – спросила она, машинально срывая три верхних листочка мяты и кладя их в корзинку
Мама озадаченно посмотрела на Лизи, прервав на секунду свое занятие. Её светлая соломенная шляпка с поднятыми полями была обвязана разноцветной атласной лентой тигровым принтом, а губы были накрашены малиновой помадой, ведь сегодня на чай должен был заглянуть пчёловод, живущий несколько домов вниз по улице – кто они?
– Ну, мужчины.
– А разве не бывает, что уходят
Лизи задумалась. Сколько раз она была именно тем камнем преткновения, который рубил то, что не поддается восстановлению?
– Ну ладно, а что насчет тех парней, которых не стоит любить? Которых ты любишь слишком сильно. Которые в поступках никогда не проявляли заботу? Которым подарки дарила только я?
– Подарки – язык любви не каждого.
– Разве?
– Да, я всегда относилась к ним спокойно, предпочитая любому кольцу – прибитый вовремя гвоздь.
– Но разве ты не можешь прибить гвоздь сама?
Мама улыбнулась, морщинки лисы сдобрили уголки ее глаз, карие глаза сияли как у нашкодившей старшеклассницы.
– А разве ты не можешь купить себе подарок сама?
Лизи улыбнулась.
– Да и к тому же – продолжила мама – некоторые женщины слишком страстно впадают в гиперопеку по отношению к тому, кому нужно время, чтобы проявиться. Я знаю, ты девушка очень страстная – и в этом твой плюс. Нет ничего хуже сухой педантичной женщины, оторванной от своей природы, на мой взгляд. Но ты к тому же и мудрая, представь, как раскроется мужчина, если ты ему дашь шанс и время, чтобы “проявиться”. Как это окрылит его, если он сделает выбор, а не ты выберешь его. Некоторым для этого нужно, правда много времени, взвесить все за и против, подобрать подарок, придумать нужные слова.
– Я бы очень хотела верить твоим словам, но знаешь, эти все теории “Влюби в себя за 30 дней” не очень работают со мной.
– В любом случае, милая, лучшим решением для тебя будет – дарить подарки себе. От этого ты никогда не проиграешь.
– Где же найти время для любви, если все любят только лишь себя?
– Самая великая любовь начинается с любви к самому себе, ты даже не представляешь, как мало людей умеют это делать, не пытаясь заткнуть дыру другим человеком, который может даже физически не подходить под ее размеры. И убедившись в этом, они лишь озлобляются еще больше, черствеют и закрываются.
– Такое было и с тобой?
– Да, но немного в другом смысле.
Лизи знала, что мама имела в виду Нила. Но поднимать тему брата она была еще не готова, не настолько августовское солнце согрело ее грудь, чтобы позволять всему ставшему комом внутри выливаться в разговор.
Но начало было положено.
– У меня был недавно такой мужчина. Он был идеален во всем для меня…
– … Кроме?
– Кроме того, что он не любит меня.
– Как ты это поняла?
– Он никогда не говорил.
– Почему “был”, а не “есть”?
– Он просто обрубил со мной все связи, ничего не объяснив. Ни слова.
– У всех свой почерк расставания. Кому-то проще так, и мы не можем его винить за это. Но тебе не стоит ни в коем случае искать причину этого в себе, в своей “недостаточности”. От себя могу сказать, что в принципе не понимаю, как можно оставить такую
Лизи вновь улыбнулась.
– Ты права, но вопросы все равно висят в моей голове, стукаясь друг об друга, как музыка ветра, каждый раз, когда я вспоминаю о нем. А я вспоминаю о нем каждый божий день. Я просто перемалываю произошедшее в ступке для специй в попытках отыскать то самое зерно истины. Знаешь, это очень бесчеловечно уходить без каких-либо прощальных слов. Всему должен быть подведен итог, чтобы было понимание, что произошло. Чтобы этот мир был хоть чуточку более логичным и безопасным местом.
Мэгги смотрела на дочь с искренним сочувствием, но в её взгляде также безмолвно блеснуло междометие невысказанного.
– В такие моменты я вспоминаю Сергея, то, как он поступил со мной по настоящему хорошо в ту нашу последнюю встречу, когда мы сидели в машине на парковке. Помнишь, я тогда еще купила красивое этническое платье с красными розами? В магазине недобросовестно сняли сигнальный значок, и мне пришлось дома разбивать его молотком, а потом и зашивать. Уже тогда я могла понять, чем закончится наше свидание. Это как будто был знак. И я пришла к нему сияющая. Мы не виделись должно быть неделю, и он позвал меня на свидание. Я крутилась вокруг себя со словами “Как тебе мое новое платье? Я его купила для встречи с тобой”. Но в его глазах уже не было огня. Мы сидели в машине, и начинался мелкий дождь. И когда он закончил свою прощальную молитву о том, что он не верит в мои чувства, что он не верит, что в ту полную луну я гуляла с подругой, что его сердце оборвалось в тот вечер, когда я пыталась порвать с ним, тогда то я и начала плакать синхронно с дождем.
– Все же он сделал свое дело?
– …
– Убрал налет твоей наивности.
– О, да. Но я бы обменяла свою опытность на то счастливое время влюбленности.
– Милая моя, уверена, что твоя чувственность немного преувеличивает масштаб потери. Когда один человек влюблен в другого – это не может остаться незамеченным – на сцену выходит химия, скрепляющая нить с обоих концов. Все-таки влюбленность это гарант того, что чудо случится. Просто чаще люди устают ждать.
Лизи поцеловала Мэгги в макушку и, подобрав корзину с листочками мяты, зашла в дом матери. В нем было минимум вещей и мебели, а из украшений были лишь стоявшие по углам комнат полевые букеты, собранные наобум и раскиданные на тумбочках, накрытых салфетками макраме.
Лизи прошла на кухню, обмыв листья мяты, кинула несколько листочков мяты в чайник. Остальные оставила сохнуть.
Ожидая закипания чайника, Лизи прошла в свою комнату. Здесь стояла лишь кровать, прикроватная тумбочка с лампой для чтения. С тепло-розовыми шторами у окна, и картиной, висящей на противоположной стороне от ее кровати, изображавшей лесную поляну в светлый июльский день с раскинутыми по ней кроликами. В левом нижнем углу картины виднелась макушка наблюдавшей за ними лисы.
Лизи засунула руку в дорожную сумку в поисках блокнота. И вырвав из него чистый лист начала писать: