Философия леса
Шрифт:
Привет,
Я точно не осмелюсь отправить это письмо, так что могу писать здесь все свои мысли без страха быть отвергнутой… хотя я нахожу это бессмысленным, так что…
пока.
Лизи соскочила с кровати, услышав свист закипающего на плите чайника.
Глава 9. Манифест чувственности.
Мужчина среднего роста отворяет тяжелую дубовую дверь храма. Жевательные мышцы на его лице сжимаются в момент обхвата металлической дверной ручки, украшенной
На правом запястье виднеется символ трилистника.
Он одет в обычные джинсы с кедами и серый пуловер. На груди около сердца выглядывали стрелки татуировки-компаса.
“Добрый день, покажите, пожалуйста, ваш читательский билет” – раздается эхо женского голоса справа от него, когда он входит в темноту, постепенно рассеявшуюся перед его привыкшими к полутьме входного холла глазам.
Мужчина достает маленькую картонку салатового цвета из заднего кармана джинсов.
Женщина записала его имя и фамилию, сделав отметки в своей тетради.
– Вы пришли за книгой или будете работать здесь? – спрашивает она, расплывшись в широкой двусмысленной улыбке.
– Скорее второе – отвечает он без эмоций в голосе. Очевидно, что мужчина куда-то торопится и у него нет времени флиртовать и платить женщине, начинающей распылять свои чары прямо здесь во входном холле, забыв о своей работе, той же монетой.
Он быстро забирает свой читательский билет и стремглав взбегает по лестнице вверх, украшенной погрузившимися всё в ту же полутьму колонами.
Распахивает очередную дверь, и, напустив на себя видимое состояние безразличия, заходит внутрь в светлый просторный зал, залитый светом и украшенный комнатными растениями, которые в своём многообразии создавали ощущение, что находишься в оранжереи.
Мужчина медленно подходит к дальнему книжному шкафу, успев окинуть взглядом все пространство и оценив обстановку.
В читальном зале в этот момент было немного людей. Один пожилой мужчина в очках, окруженный кипой книг и старательно конспектирующий что-то в тетрадь. Две студентки, которые начали машинально поправлять свои прически, увидев особь противоположного пола. Одна из них даже осмелилась кинуть мягкую улыбку в железную броню его безразличия. И женщина чуть старше 30 лет с длинными каштановыми волосами, стекающими волнами по ее плечам. Она казалась опустошенной, взгляд скользил по страницам лежащей перед ней толстой книги, похожей на энциклопедию. Когда мужчина зашел в зал, она так и продолжила нырять в строках книги, цепляясь за точки и запятые. Правая рука подпирала подбородок, оба запястья были перевязаны бинтами с рисунками бабочек.
Мужчина, постояв чуть дольше 10 секунд у книжной полки, взял томик поэзии, обтянутый вельветовой амарантовой обложкой. И медленно подошел к женщине. Максимально тихо отодвинул стул и сел напротив нее, несмотря на обилие свободных мест. Раскрыл свой томик стихов и начал читать, делая вид, что все, что было до этого – было абсолютной случайностью, а не его заранее продуманный план.
Взгляд женщины на секунду скользнул на внезапно появившегося компаньона и его книжку. И на долю секунды в ее взгляде зажегся огонь ярости, который тут же потух как спичка, брошенная в озеро безысходности.
Одни
В библиотеку зашла женщина с ребенком, влюбленная пара, и пожилая женщина, которая сдав толстый томик Аристотеля, уже стояла среди полок, выбирая новую стопку книг.
Перелистнув очередную страницу, мужчина начал шептать строки:
"Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.
Александр Сергеевич Пушкин".
Женщина сидящая напротив вздернул бровями, казалось, что она была возмущена такой дерзостью мужчины, который осмелел впервые признаться ей в любви таким образом, будто расставляя ловушку двусмысленности происходящего, чтобы когда она попала в его капкан, у него была возможность сказать “Ты чего, это просто строки, которые мне понравились”.
Обычным наблюдателям могло бы показаться, что она осталась безразлична. Но мужчина видел, что ее энциклопедия была вот уже несколько минут открыта на странице со схематическим изображением каллы. Что говорило ему о том, что женщина ослабила бдительность и не может сосредоточиться из-за роя копошившихся в ее голове мыслей и эмоций.
Он продолжил читать:
"в моём сердце живёт синяя птица,
что хочет выпорхнуть из меня,
но я слишком крутой для неё,
я говорю ей – оставайся во мне,
я не буду показывать
тебя
никому.
В моём сердце живёт синяя птица,
что хочет выпорхнуть из меня,
но я её поливаю виски и дышу на неё
сигаретным дымом,
и ни бармены, ни шлюхи,
ни бакалейщики,
никто не знает,
что она
во мне".
– Не порть шедевры своим чтением, хоть ты и гений – кинула холодным голосом женщина, не отрывая взгляд от страниц книги, как будто обращаясь все к той же калле на ее страницах.
– Рад слышать твой голос. Я скучал по нему. Хоть это и не тот тон, который я ожидал услышать – с теплом в голосе сказал мужчина, влюбленно смотря на женщину взглядом одержавшего победу рыцаря.
Девушка продолжила молчать. Но видимо, осознав что-то, перевернула страницу книги. И начала переносить линии нового цветка в свой блокнот.
– Твой последний перформанс был великолепен, хоть я и удивлен, что в этот раз ты предпочла распятию на кресте бритву. Но мне очень понравился этот ход, в этом есть что-то от Маяковского.