Философия психологии. Новая методология
Шрифт:
Но все-таки, хотя бы в самом общем виде, что отличает человека от иных представителей животного царства? Неужели же кто-то усомнится в том, что это отличие – совершенно особое познание? Что такое социальная активность, мораль и эстетика в ситуации «собачьих» способностей к познанию? Философия испокон веков пытается ответить на вопрос «Что такое человек?» и по большому счету занимается только двумя сферами: первая – гносеологическая, вторая – мировоззренческая (спорят о первичности). Очевидно, что вторая без первой – нелепость, так что опять мы остаемся с глазу на глаз с познанием. Все-таки остается ощущение некого допущения.
А что по этому поводу имеет сказать новая методология? Что ж, она вопрошает: человек входит в отношения с сущим, от того, каким образом он это делает, – зависит ли то, каким он будет? Фактически только от этого и зависит, ведь отношения сущего с человеком предполагают процесс овеществления последнего (и
Мы уже говорили о первом уровне развития познавательного процесса, его участниками были субъект и объект. Причем мы оговаривали, что между ними на этом этапе нет никакой существенной разницы; все отличие заключается только в том, где локализована точка обзора. Мы делали предположение, что, вероятно, таким способом познания обладает, например, электрон. Трактовка имеющих место изменений основывается на этом уровне познания, исходя исключительно из интернальных и максимально узких установок. «Представьте себе, – пишет Б. Спиноза, – что камень, продолжая свое движение, мыслит и сознает, что он изо всех сил стремится не прекращать этого движения. Этот камень… будет думать, что он в высшей степени свободен и продолжает движение не по какой иной причине, кроме той, что он этого желает». [153] Проще говоря, и субъект, и объект «предполагают» существование только самих себя и никого более, и поэтому если происходит некий обмен информацией, то он воспринимается как некое «не-до-разумение», укорененное в самом субъекте.
153
Спиноза Б. Избранные произведения в 2-х т. T. 2. – М., 1957. С. 592.
Второй уровень познания ознаменован явлением на свет субсубъекта, величайшим завоеванием которого является способность в процессе познания «положиться на самого себя» и увидеть причинно-следственные связи. «Границы» интернальности значительно расширились и выходят теперь за пределы самого субъекта – его восприятию оказались доступны связи с окружающим миром и другими субсубъектами. Возникает ряд механизмов, как-то: аффекты, модальностная, интенсивностные и другие оценки, позволяющие несколько отстраненно наблюдать за процессом жизни, хотя субсубъект ни на секунду не выключается из него; так, например, мать-лиса в солнечный день лежит на лесной поляне и спокойно наблюдает за тем, как играют ее малыши, но вместе с тем она постоянно отслеживает ситуацию и находится в известном напряжении, каждую секунду готовая к защите своего потомства. По сути этот уровень познания относится как раз-таки к животному царству и представляет собой некий условный (а в определенном смысле и безусловный) рефлекс. Но тут необходимо оговорить одну очень важную особенность, которая подчас не замечается, а это приводит к ложным суждениям.
Дело в том, что наше с вами понимание причинно-следственной связи несколько разнится со «взглядами» субсубъекта на этот вопрос. Для него эта связь жестко детерминирована, он не совершает «выбора» в нашем с вами понимании. Фактически речь здесь идет о «необходимости»: причина необходимо перетекает в свое следствие. Для человека же совершенно очевидно не необходимое, а лишь «вероятностное» сосуществование причины и следствия: «Что же касается отношения между причиной и следствием, – пишет С. Кьеркегор, – то и тут, если не ошибаюсь, что-то неладно. То громадная причина имеет самые ничтожные последствия, а то и вовсе никаких – какая-нибудь вздорная ничтожная причина ведет к колоссальным последствиям». [154] Для субсубъекта же существует только жесткая детерминация – причина неминуемо перетекает в единственно возможное следствие. Можно сказать, что тот латентный период, в течение которого человек осуществляет самый настоящий выбор с «борьбой мотивов» (извлекая «причину» из сферы собственного опыта и оценивая ее значимость также по критериям, актуальным только для него самого), собака просто набирает «критическую массу причины» – внюхивается, вслушивается и т. п., достигнув же ее, причина с необходимостью перейдет в свое, какое-то весьма определенное следствие.
154
Кьеркегор
Так мы незаметно подошли к третьему уровню филогенетического развития познавательной способности. Теперь нам необходимо определить точное различие между тем, что было познающим на втором и стало на третьем уровне развития познания, поскольку субсубъект по ряду пунктов действительно весьма напоминает нам человека (например, причинностью в познании), но и отличия весьма очевидны. Итак, мы говорим о том, что субсубъект фактически перемещается из состояния в состояние, каждое из которых «в момент пребывания в нем» является гомогенной полипотентной возможностью, но, детерминируясь неограниченным числом условий, он переходит в следующее состояние одним-единственным, специфическим для данного конкретного состояния путем, не устраивая при этом никаких «свободных выборов». Мы же с вами продолжаем лелеять надежду на то, что кто-кто, а человек осуществляет выбор и сам детерминирует свое поведение, свою активность.
Но это, к счастью, является лишь досадным недоразумением. Да, человек действительно выбирает, и он действительно свободен в выборе, но как он это делает? Полагаясь на самого себя? Сам себя и детерминирует? Когда мы выбираем, мы сами являемся непременным условием своего выбора, непременным условием, которое на равных правах с другими условиями определит, как и в случае с субсубъектом, тот единственный путь, который переместит нас из состояния нынешнего в состояние будущее. Наше решение – это условие, которое, как и любое другое, определяет наше с вами действие (содержательную сторону активности), более того, само оно таким же точно образом детерминировано – частично нашей волей, которая, конечно, не рождается на пустом месте, а частично относительно внешними условиями.
То, что вы решили, что сегодня холодно, а теперь трактуете как действо вашей свободной воли выбор идти на улицу или нет, – также не является в абсолютном смысле вашим свободным решением, поскольку рецепторы, расположенные в вашей коже, не были вами, условно говоря, выбраны и т. д. Не были вами выбраны и типичные, стереотипные, условнорефлекторные реакции на холодную погоду, сформировавшиеся в течение предыдущей жизненной истории. А то, что ваши решения более подвижны и изменчивы, нежели, например, погодный фактор, в сути дела относительно детерминированности действия ничего не меняет.
Если человек признает это положение, ничто не повредит его высокому статусу, но сделает понятным то странное несоответствие между выбором лечь спать этим вечером и смертью днем, которая, понятное дело, не позволит этого сделать в запланированной форме. Разумеется, он не выбирал смерть под колесами автотранспорта, но он выбрал пойти туда, где, кроме всего прочего, ходят машины, и этот его выбор – не что иное, как условие, которое определяет возможность дорожно-транспортного происшествия. Конечно, одного этого условия для такого происшествия недостаточно, но вот, например, то, что он замечтался, когда переходил дорогу, вместо того чтобы смотреть на светофор, – это тоже условие, и несоблюдение им правил перехода через улицу – тоже условие, выбор, разумеется, произошел не без его участия. Но тогда получается, что это он сам и выбрал умереть сегодня днем, а как быть с выбором лечь спать этим вечером? Но он ведь не просто так куда-то пошел – появилось еще одно условие, определившее один из его выборов, который и привел к данному исходу, и не просто так он замечтался, а о чем-то или о ком-то, а это еще одно условие, и правила дорожного движения он нарушает не просто так, а потому что считает их ненужными, а это его идейная установка, которую он подхватил, например, у Бакунина. Таким образом, Бакунин фактически – одно из условий того, что сто лет спустя некто «по досадной случайности» погиб в результате дорожно-транспортного происшествия… Так работает принцип отношения – все относится ко всему, и все, что есть, – рождено в отношениях.
Чтобы не впадать в гордыню «свободного выбора» и не делать досадных методологических ошибок, поместите точку обзора в себя, в свое действие (вы (оно) окажетесь центром) и задавайте вопросы относительно причин того, что вы сейчас читаете эту книгу. Этим вы сделаете явными огромные системы обычно не замечаемых нами отношений, которые определили тот простой факт, что вы держите эту книгу в своих руках. Если вы скажете, что вам просто интересно читать, – это не значит, что на этом «поиск закончен». Спросите себя: «Почему мне интересно?», а далее: почему имеет место быть то, что делает интересным… И если через пару минут вы почувствуете, что то, что вы сейчас читаете книгу, – фактический центр Вселенной, то вы все делаете правильно и в скором времени познаете смысл этого вашего действия. А кроме этого откровения узнаете еще и то, что вы сейчас читаете книгу не по вашему непосредственному выбору, а в результате взаимодействия всего в этой Вселенной.