Философия в будуаре
Шрифт:
Дибров: Если бы у меня были все как одна обитательницы Переделкинского пансионата ветеранов, это не казалось бы вам странным? Любить старушек было бы странно. А то, о чем мы говорим, вполне естественно.
Собчак: Я все понимаю. Но одно дело, когда просто увлечение, а другое, когда возникает действительно серьезная любовь. Я сужу по своей семье, своим родителям. Понятно, что между ними бывало разное, но я не могу представить ситуацию, чтобы папа, какие бы ни были у него увлечения и романтические порывы, мог бы уйти из семьи к молодой
Соколова: И как вам кажется, что лучше – бракпартнерство или женитьба на юной даме, с которой совершенно не о чем говорить?
Дибров (Собчак): Говоря о своих родителях, вы говорите о редком совпадении. В моей жизни не было такого счастливого случая. Но одно я могу сказать точно – единственное основание, по которому я жил с женщинами в своей жизни – это любовь. И благодаря Полине я понял одну важную вещь: любовь – это когда другой человек становится для тебя важнее, чем ты сам. Вот это и есть суть. Самое главное.
Собчак: Но неужели интеллектуальное наполнение не является обязательным составляющим любви?
Дибров: Хороший вопрос. Я думаю, в любви важна некая метафизическая, космическая составляющая. Схему образования любви я мог бы уподобить в метафорическом смысле сцене из фильма «Пятый элемент». Бедные бессоновские персонажи бьются, убивают, возводят какие-то пирамиды, колонны, но тщетно: космическая конструкция безжизненна, неподвижна. И вдруг находится маленький, никому не понятный ключ, который вставляют в скважину, и все приходит в движение. Этот космический элемент для меня и есть неотъемлемая составляющая любви. Ее суть.
Собчак: Очень искренняя и очень мужская метафора: ключ, отверстие...
Дибров: Да! Иногда получается, что ты как абориген, чей единственный источник огня – молния, и он никак не умеет зажечь из нее огонь. Он уж и поленья правильно положит – где надо побольше, где помельче, и мох сухой. А вот не бьет! Не бьет! А ведь все подходит: и образование у обоих высшее, и книжки одни и те же читали. В другом же случае – хилые поленья, и мох ни к черту, а как ударило! В русском языке несколько идиом на эту тему: «Любовь зла – полюбишь и козла». А то еще говорят: «Не по хорошему мил, а по милу хорош».
Собчак: Я вот не люблю это все. Мне ближе все-таки банальное, но четкое: «Любовь – это не когда смотришь друг на друга, а когда двое смотрят в одном направлении».
Дибров: Это, Ксюшечка, вас потому что еще не било!
Собчак: Очень даже било.
Дибров: И что, летело все к чертовой матери?
Собчак: Ну, кое-что осталось. То есть вы, Дмитрий, считаете, что любое партнерство,
Дибров: Любые отношения рассыпятся в пух и прах, как только ударит великая и божественная молния... Это – великая банановая кожура господня...
Собчак: А вам не кажется, что это просто фактор самооправдания?
Дибров: ...и часто бежит такой молнией ударенный потом обратно к своей Маше, плачет: «Вот, Маша, бес попутал». И нет такой Маши на свете, которая не приняла бы его обратно!
Соколова: Ну разве что глаз скалкой выбьет...
Дибров: Любовь, как война, – все спишет.
Собчак: Англичане говорят: «You attract what you are». Ты тот, с кем рядом ты находишься. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Если ты влюбляешься в примитивное существо, некую инфузорию-туфельку, это много говорит о тебе. Не будем сейчас про личности, но мы очень часто видим такие пары – умного, потрясающего мужчину и женщину, по классу совершенно не соответствующую ему.
Дибров: И вы спрашиваете: «Ну что, этот Бог с ума сошел?!»
Собчак: Да, вот так и спрашиваем. Может быть, выбор примитивной женщины говорит о душевной примитивности самого мужчины?
Дибров: Я пытался разбираться во всем этом. Честно. И пришел только к одному выводу: если человек еще в состоянии влюбиться, значит, он жив.
Собчак: Нет, подождите! Влюбляться можно в разное: можно в «Джоконду», а можно в «мишек» Шишкина. Один влюбляется в 6-ю симфонию Шостаковича, а другой в песню Believe Me Димы Билана. Выбор объекта как раз и говорит об уровне человека.
Дибров: Ксюшечка, по-моему, вы сейчас выкладываете из льдинок слово «вечность». Давайте назначим с вами в этом кафе встречу, когда вас растерзает эта молния? Она расплавит и вашу гордыню. И вот тогда...
Собчак: Меня не растерзает.
Дибров: А вот это – самое худшее. Всю жизнь ждать этой молнии и не дождаться. Но если намотает, где она будет, ваша гордыня? Будете дежурить часами у его подъезда.
Собчак: Я уже свое отдежурила. У меня иммунитет.
Дибров: Ой как с вами скучно! С вами спать хочется, как говорит чеховский герой.
Соколова: «Спать хочется» – двусмысленная фраза.
Дибров: Не верите в «колеса любви»? В таком случае могу вам рассказать про нашу историю с Полиной. Вы думаете, меня это не колбасило? Еще как!
Собчак: А вам не было неприятно, что за вашей спиной хихикали и перешептывались?
Дибров: Мне было не до реакции бомонда. Представьте, я лечу, вернее, обнаруживаю себя, помимо собственной воли, летящим в Ростов-на-Дону, инкогнито, без встреч в аэропорту с казаками, шашками и хлебом, я лечу, чтобы только встретиться – о Господи! – с семнадцатилетней девочкой. Что же я делаю?! Я чувствую себя словно город, красавец-город, портики-фасады, кариатиды с атлантами, а воды в нем нет – жизни нет!