Философия в будуаре
Шрифт:
Соколова: А по-моему, политика для вас – как виагра для импотента. Средство доказать себе и окружающим, что молодость не прошла. Для этого необходим экшн с участием детей и ОМОНа.
Лимонов: Вы не правы. Я уже 15 лет как вошел в российскую иконографию как человек о двух лицах: и как политик, и как писатель. Причем политическая стезя приносит гораздо больше известности, чем литература.
Собчак: Благодаря этой политической деятельности вы стали для многих приличных людей нерукоподаваемым.
Лимонов: Я положил на этих людей. Мне нужен экшн, как всем людям значительным
Соколова: И политика жалкая, между прочим. И вы – часть этой жалкой политики. А были частью великой литературы.
Лимонов: Ей и останусь. Я отношусь к тому поколению, к той среде, которая дала России Иосифа Бродского, Венедикта Ерофеева. То, что происходит сегодня, мне неинтересно.
Соколова: Так зачем вы в это мешаетесь?
Лимонов: Политика – это стихия, поэзия.
Соколова: Бред!
Лимонов: Я 15 лет этим занимаюсь, а вы заглядываете через замочную скважину. Мне надо верить! Политика – это страстная вещь. Не надо говорить, что она грязная. Лучшая политика не грязная. Грязной она становится в руках людей. Лучшую политику делали идеалисты, и она становилась иногда даже кровавой. Идеалисты создали США, еврейское государство, черт знает что.
Собчак: А вот скажите, допустим, мир перевернулся, президент Медведев сошел с ума и национал-большевистская партия победила на выборах. Какое у нас будет государство?
Лимонов: Это будет президентская республика с полностью независимыми институтами власти – главным образом судом. Все ключевые государственные должности будут выборными. Система будет многопартийной.
Соколова: Город Солнца. А по-моему, единственное политическое образование, которое вы можете создать, – это восточная деспотия во главе с собой любимым.
Лимонов: Вы не хотите отказываться от стереотипов.
Соколова: Не хочу. Ваша литература мне гораздо более интересна. У вас был отличный рассказ «Женщина, вдохновлявшая поэта». Там старую женщину – некогда умную и едкую красавицу, русскую эмигрантку – спросили, каково это, быть старой? И она сказала – это как жить в скафандре. Ясное сознание и тело, которым не владеешь. Это одно из лучших описаний старости. Вы сами ее боитесь?
Лимонов: Я совершенно равнодушен к смерти. Последнее время мне кажется, что меня застрелят. Мне даже сны снятся на эту тему.
Соколова: Любой психоаналитик скажет вам, что это страх телесной немощи и есть.
Лимонов: Возможно. Но я надеюсь до телесной немощи не дожить.
Собчак: Какая немощь! Я вижу, вы до сих пор алчно на женщин посматриваете! Я имею в виду свою голую коленку.
Лимонов: Не только посматриваю. Маркиз де Сад имел любовницу 17-летнюю в 82 года.
Собчак: Собираетесь повторить подвиг? А вы уверены, что сможете в 82 удовлетворить женщину?
Лимонов: Я не стремлюсь удовлетворять женщин.
Собчак: Неужели вы стремитесь исключительно к
Лимонов: Я этого не говорил! Вычеркните это из протокола.
Соколова: Тогда скажите мне вот что. Почему у вас всегда лучшие женщины? Вы небогаты, немолоды, не так чтобы офигительно хороши собой. В чем секрет?
Лимонов: Судьба ко мне благосклонна.
Собчак: По-моему, тут комплекс – интеллектуальный туман, харизма, сексуальные извращения.
Лимонов: Вы все время пытаетесь уйти на дорогу извращений, порока. Меня тема Фауста интересует сейчас больше, чем маркиз де Сад.
Соколова: Мечтаете о суперсделке?
Лимонов: Я уже давно подписал бумажку.
Собчак: Это была самая искренняя фраза в интервью.
Брат 2
Виктор Батурин о себе, Яне Рудковской, чучмеках и американской избирательной системе
Соколова: Мы хотели бы обсудить с вами наболевшую в последнее время тему разводов.
Батурин: А я ни с кем не развожусь. Это моя жена со мной разводится. У меня с ней нет проблем. Она блондинка. Умные мужчины женятся так, чтобы при разводе у них не было проблем.
Собчак: При чем тут блондинка не блондинка?
Батурин: Умные мужчины часто бывают богатыми, поэтому они не женятся на умных женщинах. Если умный человек решает проблему продолжения рода, зачем ему умная женщина? С такой женщиной он может дружить, встречаться.
Собчак: Хочу заметить, что не все женятся исключительно ради продолжения рода. И кстати, насчет проблем, чья бы корова мычала, а ваша бы, пардон, молчала. У вас с супругой уж столько проблем было при разводе – скандалы, интервью, дети, которых вы ей не отдаете и водите под охраной. Это разве не проблемы?
Батурин: А где проблемы? Я что, потерял на этом деньги? Или меня посадили в тюрьму?
Соколова: Вы потеряли репутацию.
Батурин: Вы плохо осведомлены...
Собчак: Возможно, ваш светлый образ искажают ужасные телеканалы, но в интервью вы выглядите просто монстром.
Батурин: Почему? Меня вся страна поддерживает. Мужчины поняли, что нашелся наконец нормальный парень. На Руси ведь как было: только жена откроет рот, раз ее по лбу, и все. Помните про купца Калашникова – там без вопросов.
Собчак: Домострой – это хорошо. Но по-моему, это все же не комильфо – отнимать у женщины детей?
Батурин: Если я даже отдам Яне детей, они сами от нее убегут. Потому что детьми занимался только я – я их в буквальном смысле выкормил.
Соколова: Грудью?
Батурин: Нет. Из бутылки. Это не шутки. Яна безумно этому радовалась, потому что она занималась бизнесом, не кормила грудью. Сейчас мои дети все понимают. Они не прощают фальши и предательства. Они считают, что прав папа. И вообще, на сегодня мы с Яной официально не разведены. Я – глава семьи, у меня есть жена, которая по всем каналам телевидения утверждает, что ничего важнее мужа и детей для нее нет. Только почему-то она не живет с детьми дома. А если так, значит, никаких прав ни на детей, ни вообще вякать у Яны нет.