Философский камень Северуса Снейпа
Шрифт:
— Вы бы отбили.
Антонин извиняться не стал, а вот Кэрроу на своем конце стола ехидно ухмылялся — досадная оплошность надменной Макгонагалл показалась ему забавной.
— Должность проклясть нельзя, — снова обернувшись к Минерве, заверил Долохов, будто ничего и не произошло. — Это я вам, как специалист по Темным проклятьям говорю.
После он, усмехнувшись, добавил что-то на русском, а та, немного подумав, ответила парой фраз, после чего Антонин снова развеселился, но больше не приставал. А Снейп решил и сам подучить русский — ему не нравилось чего-то не понимать, особенно если это может быть важным.
///
Позднее, сравнивая первую и вторую половину этого адского
Преподаватели, на удивление, продолжали вести себя лояльно, не бойкотировали работу, будто им дела нет до того, что ими руководит пресловутый "убийца Дамблдора". Откровенно говоря, он ожидал большего противодействия. Но нет, хотя временами посматривали настороженно, приказы они выполняли исправно, вели себя вежливо, даже не спорили.
Зато много хлопот доставляли профессора магловедения, что первая, что второй. Если Алекто с рвением подходила к своей работе, распиналась на уроках на тему чистоты крови, превозносила идеи Лорда и постоянно придирались к студентам с наказаниями и отработками, то Антонин во втором полугодии "показал себя" другим способом.
Учительством он особо не заморачивался — являлся на урок, садился, укладывая ноги на стол, закуривал и принимался расспрашивать детей про Макгонагалл — что она любит, чем увлекается, как ведёт занятия, — факты, сплетни, свежие новости, ему была интересна любая мелочь. Он мог даже баллов накинуть за особо любопытные рассказы. По этой причине гриффиндорцы стали у него чуть ли не любимчиками, наряду со Слизерином. Или рассуждал, какая у профессора трансфигурации горделивая осанка, острый ум, изящные черты и высокие моральные качества. Дети краснели, тихо хихикали, но не комментировали. Неуважения к своему идеалу Долохов не терпел, в чем успели убедиться некоторые слизеринцы, которые, по мнению профессора, смеялись или возмущались слишком громко, за что и попали на отработки к Филчу. В остальное время он трепался на посторонние темы, обсуждая с детьми оружие, алкоголь, темные проклятия и способы избежать наказания за преступления.
В коридорах Долохов тоже не особо зверствовал, больше увлеченный слежкой за объектом своей симпатии. Мог притащить к кабинету декана Гриффиндора цветы, а один раз и вовсе заявился с гитарой, распевая русские романсы.
Внешне Макгонагалл оставалась спокойной, но Снейп отлично знал, что ей данная ситуация кажется обременительной. Дуэли с Минервой становились все более ожесточенными по мере роста её раздражения, а в один из весенних дней пожилая дама сама пришла к директору и попросила о спарринге. Уставший и задерганный, он, тем не менее, не смог отказаться, и чуть не с порога попал под целый шквал заклинаний, только поклониться и успел, — похоже, его зам была в бешенстве. Вытирая кровь из разбитой губы, Снейп робко поинтересовался, что снова произошло, на что его обычно сдержанная помощница яростно прошипела, что "этот кретин её достал".
— Как ему объяснить, что предмет называется "магловедение", а не "Минервоведение"? Он тест устроил с вопросами типа: "Цвет глаз Минервы Макгонагалл", "Любимая еда Минервы Макгонагалл" и "В каком году Минерва Макгонагалл получила Мастерство". А ещё — на закуску, краткое эссе минимум на триста слов "Почему Минерва Макгонагалл — лучший преподаватель Хогвартса". Да ещё и оценивал, половина слизеринцев с "Троллями", потому что они,
— Лорд не одобрит. И в наказание пришлет на его место кого-то вроде Фенрира.
— Ничего, осталось немного, до лета потерпеть, — проворчала под нос Минерва, а Снейп подозрительно спросил:
— А что будет летом?
— Каникулы, — тут же ответила она, хотя осталось ощущение, будто изначально имелось в виду что-то другое.
Слегка спустив пар, они привычно уже восстановили мебель и распрощались. Но, выходя, чуткий нос Снейпа уловил тончайший отголосок табачного духа. Директор осмотрелся подозрительно, но коридор был пуст. Должно быть, показалось, тем более, что в это крыло редко кто-то заходил.
///
Несмотря на то, что Долохов вел себя прилично, изображая джентльмена, Снейп продолжал ему не доверять и, по мере возможностей, присматривал за коллегой. Он, как и собирался, на базовом уровне выучил русский и теперь мог примерно ориентироваться в диалогах на чужом языке, стараясь, однако, не выдавать своей осведомленности.
За обедом Антонин обычно заготавливал пару комплиментов, от которых Минерва флегматично отмахивалась, далее он мог запустить остроту, на что пожилая дама, тяжко вздыхая, парировала колкостью, а неугомонный ухажёр смеялся, видимо, вполне довольный собой. Северус удивлялся — Макгонагалл действительно хорошо говорила по-русски, но более того, она улавливала скрытые смыслы, локальные шутки, подтекст, понятный только соотечественникам, и это было, как уже и неоднократно осознавал Снейп, "очень странно".
Вот и сейчас Антонин, закончив восхвалять "глаза, сияющие, как звезды", пылко заявил, что готов подарить Минерве "целый мир, очищенный от нечистокровных, который они строят под руководством Темного лорда". Она весьма кисло посмотрела на него, напомнила, что у неё вообще-то папа — магл, что Долохова вовсе не смутило, он давно был в курсе этого факта. А после поинтересовалась, не подогнать ли ему кепку и броневик для его внеочередного митинга. Антонин снова зафыркал, они оба явно понимали, о ком говорят. Но вот Снейп понятия не имел, кто там в России вообще имел обыкновение толкать митинги, катаясь в броневике. Ворох вопросов и подозрений только разрастался.
Когда Минерва в очередной раз принесла ему на подпись кипу отчетов и заявок, следом на пороге нарисовался и "кавалер". Он, как обычно, не утруждал себя условностями, поэтому мог заявляться в кабинет к директору без приглашения. Усевшись в кресло, с лёгким прищуром, следил, как Макгонагалл по одному подаёт листы, вполголоса давая пояснения по каждому документу. Снейп кивал, подписывал или уточнял, хотя назойливый недружелюбный взгляд буквально сверлил его макушку. Когда Антонину надоело молчание, он промурлыкал, как обычно, по-русски:
— Я и не знал, милая, что вы можете быть такой заботливой и терпеливой. К директору так добры, а на меня постоянно фыркаете.
Северус навострил уши, старательно выводя букву за буквой. Макгонагалл проигнорировала обращение, но заметно было, что пальцы, держащие папку, слегка побелели от сдерживаемого гнева. А Долохов не успокаивался. Он раскурил сигарету, выпустил клуб дыма в воздух и так же мягко поинтересовался:
— Может, вы испытываете к нашему другу теплые чувства? Мне начать ревновать? Или просто поддаться соблазну и отрезать-таки ему его длинный надоедливый нос, совесть меня мучить не станет, мы не особо дружны…