Финал
Шрифт:
– ...математика, естествознание и обществознание. Это были мои любимые занятия в школе. И не успеешь оглянуться, как будешь поступать в колледж! Ты думала о том, куда хочешь пойти?
– Папа, - я отрываюсь от него и встаю.
– Не могу. Я не могу здесь больше оставаться. Извини. Я должна идти.
– О.
На его лице появляется меланхолическое выражение.
– Я понимаю. Но прежде чем ты уйдешь? Могу я сделать тебе прощальный подарок?
Я смотрю на дверь.
– Пожалуйста?
– просит Пол.
Я оглядываюсь
– Да, - отвечаю я.
– Но затем, мне правда... правда нужно будет идти.
– Оно того стоит, - говорит он и вскакивает.
– Пожалуйста. Оставайся на месте. Просто оставайся здесь.
Затем он поворачивается и бежит рыться в шкафу у стола. Я наблюдаю за ним. Я вижу его волнение по поводу этого “подарка"... Я вздыхаю и смотрю на улицу. Солнце едва движется по небу. Я здесь всего несколько минут. Но кажется, что уже несколько часов.
– Вот, - он пугает меня, появляясь рядом.
– Вот, Лилли. Я сделал это для тебя.
Я смотрю вниз. В руках у него синяя бумажная папка. Я замечаю несколько листков, выглядывающих из папки. Я уже удивлена. Я предполагала, что его подарок будет такого же характера, как и с чайником.
– Возьми, - умоляет он меня.
– Пожалуйста.
Я беру.
– У меня было предчувствие... предчувствие...что я возможно найду тебя здесь, - говорит он.
– Поэтому, когда добрый доктор посадил меня на свой самолет, у меня было достаточно времени. И я сделал тебе...это.
Я начинаю открывать папку. Пол хватает мою руку.
– Подожди, - говорит он.
– Я не хочу, чтобы ты смотрела это, когда я рядом. Я хочу, чтобы ты открыла её без меня.
– Почему?
– Я знаю, - Пол опускает глаза.
– Я знаю, что ты обо мне думаешь. Что вы все обо мне думаете. Вы думаете, что голосов не существует. Вы все думаете, что то, что я вижу, нереально. Но правда в том, что они так же реальны, как ты и я.
Он смотрит мне в глаза.
– И это факт.
О, папа. Хочу пробормотать я. Но я держу рот на замке.
– Ты видишь это, - он показывает на пустые листы бумаги. - А что ты видишь на них? Ничего. Я прав? Нет-нет.
Он качает головой.
– Не отвечай. Я знаю, что ты скажешь. Если нет нужды отвечать, не нужно приукрашивать правду. Правильно? Но правда...правда, моя милая, юная дочь...в том, что я не так потерян, как ты думаешь. Нет. Ничего не говори. Внешний облик нужно поддерживать, помнишь?
Он загадочно улыбается мне.
– То, что я вижу на них...то, что я вижу на листах...никогда не меняется. Каждый из них имеет свои уникальные образы. Каждый из них имеет свои особенности. Вот почему мне не нужны чернила, когда я рисую. Я уже вижу линии. Они уже там. Хитрость состоит в том, чтобы заставить других поверить, - он постукивает по папке двумя пальцами.
– Это моя попытка.
А потом он вдруг отворачивается и начинает напевать. Секундой позже он возвращается к стене, играя с воображаемыми горшками.
–
– У меня предчувствие, что мы больше не увидимся. Пожалуйста, не пытайся доказать, что я ошибаюсь.
– Пока, папа, - шепчу я и отступаю от искаженной реальности, пронизывающей комнату.
Глава 6
Лилли
В коридоре я нахожу дверь в пустую спальню. Захожу вовнутрь. И запираю дверь. Дрожащими руками я беру папку. Так словно она ценный подарок. Хотя я не хочу обнадеживать себя, что-то в откровенности Пола тронуло меня. Я сажусь. Делаю глубокий вдох. Он хотел, чтобы я была одна, когда буду открывать её. Не знаю почему...но скоро узнаю. Я открываю первую страницу, и у меня перехватывает дыхание.
На странице ясно виден самый сложный узор из линий, завитков и фигур, которые я когда-либо видела. Это мозаика. Каждый дюйм листа покрыт закрученными линиями синих чернил. Это не случайные каракули сумасшедшего, а истинное проявление художественного гения.
Нет ничего неуместного. Это абстрактное, плавное, прекрасное, психоделическое искусство, подобного которому я никогда не видела. Один лишь первый лист мог гипнотизировать меня часами.
Я перехожу к следующему. Так же прекрасно и потрясающе. Но в то же время совсем другое. Нельзя даже сказать, что они нарисованы одной и той же рукой, если бы не одинаковые чернила. Я быстро пролистываю остальное. Они все такие.
Папка полна художественного мастерства.
Тщательность, с которой были нарисованы линии, их идеальное расположение на странице, скрытая уверенность, делает все это...поразительным. Нет ни единого пятнышка или исправления...
Пол сказал, что это то, что он видит. Не то, что он творит, а то, что видит. Это взгляд мира его глазами. И это не мир сумасшедшего. Это мир гения.
Это заставляет меня сомневаться. Мне пойти к Джереми с этим? Мой отец, мой отец обладает талантом, который нужно развивать. Я не могу позволить Джереми отправить Пола в сумасшедший дом. Мы с Джереми сейчас здесь вместе, составляем единое целое. Я имею на него влияние. У него есть ресурсы, чтобы позволить миру стать свидетелем таланта Пола.
Единственное, что меня останавливает, это угроза, что если Джереми увидит это, и если он поймет, что Пол более способный, чем он думает, Стоунхарт может показать свое истинное лицо. Стоунхарт, как человек, который схватил Пола и хотел заставить его страдать. Я убираю рисунки. Что, если Пол полностью там, и он осознает, что он делает, но он поддерживает акт заблуждения из-за этой ужасающей фразы: нужно поддерживать внешний облик. Это его способ сказать мне, что он притворяется? Притворство - единственное, что удерживает его в безопасности от гнева Стоунхарта?