Финансы Великого герцога
Шрифт:
Справившись со своим изумлением, он спросил:
— Что я должен вам объяснить? Ведь дело изложено здесь со всей ясностью — и в заглавии, и в самом тексте.
— Вот и объясните, — нетерпеливо сказала она. — Почему только дурак станет скупать государственные облигации Менорки? Чем они плохи?
«Плохи»! Филипп подавил улыбку.
— Простите, но что вам известно о государственных облигациях? И что вам известно о Менорке?
Она чуть замялась.
— Когда государство одалживает деньги, долговое обязательство называется государственными облигациями, верно? У нас дома… — Она остановилась. — Но чем облигации
— Рамон Двадцатый, мадам — между прочим, весьма приятный человек. Все сказанное вами верно. Менорка находится в Средиземном море, и ею правит великий герцог, но, к сожалению, ее финансовое положение не так прекрасно, как географическое, — я бы сказал, она едва держится на плаву. Видите ли, у Менорки нет денег — и это не досадный эпизод, как в случае с вашей родиной…
— Моей родиной? — Она вскочила с места. — Что вам о ней известно?
— Ничего. Вы просто сказали, что вашей родине тоже приходилось брать взаймы, но страна, которая имеет таких дочерей, не может сидеть на мели долгое время.
Филипп поклонился, а она засмеялась, явно успокоившись.
— Итак, Менорка испытывала нужду на протяжении последних двухсот лет и все это время брала займы. Таким образом она попала в когти ростовщиков — людей, которые за свои услуги берут двадцать, а то и тридцать процентов. Вам известно, что такое процент? Mon Dieu, [55] вы выдающийся политэконом! Итак, попав однажды в когти этих господ…
Она перебила его:
— Но знаете ли вы что-нибудь о великом герцоге?
55
Бог мой (фр.).
— Ничего особенного. Он примерно моего возраста, хорошо воспитан, высок, статен, но, к сожалению, хром.
— Как, он хромой? Неужели?
— Увы, мадам, я точно это знаю. Бремя государственных долгов…
— О, как мне его жаль! Но вы сказали, что он высок и статен?
— Да, мадам. Высок, статен и как раз в том возрасте, когда мужчине пора жениться. Вы, кажется, очень интересуетесь доном Рамоном?
Она нетерпеливо мотнула головой:
— Вовсе нет. Давайте же завтракать. Пожалуйста. А то вы так рассказываете, что еда остынет.
Филипп поклонился, взглядом взывая к небу. Она принялась рассеянно ковырять еду, которую он положил ей на тарелку, а затем снова заговорила:
— В газете написано, что скупить облигации Менорки мог только сумасшедший. Умалишенный или анархист. Вы тоже так считаете? Вы разбираетесь в делах такого рода?
Филипп придал своему лицу выражение сугубой серьезности:
— В делах такого рода? Да, но что вы имеете в виду? Об этом человеке никому ничего не известно, и в газете это ясно написано.
— Да, но что вы думаете об этом? Вы тоже считаете его сумасшедшим?
Прежде чем ответить, Филипп окинул ее внимательным взглядом. Чем может объясняться интерес, который эта юная леди питает к его биржевой операции? Он прикидывал и так, и эдак, но ее любопытство оставалось непостижимым. Между тем она глядела на него с нетерпением и явно ждала ответа. Филипп закашлялся.
— Гм… — проговорил он. — Видите
Как ни странно, она восприняла эти слова почти с облегчением.
— Ах, как это интересно! Знаете, меня это очень радует.
— Господи Боже мой, меня тоже! Но чему вы так радуетесь?
— Я подумала об этом несчастном великом герцоге, этом Рауле…
— Рамоне.
— Да, Рамоне конечно… Если бы облигации скупил дурак, он бы мог навлечь на него какое-нибудь несчастье.
— Гм, да, это правда. Потому что, провернув это дело, он становится хозяином острова.
— Неужели?
— Да, можно сказать и так. Будь он дурак, он бы мог обанкротить великого герцога и, возможно, вынудить его отречься от престола…
— Но вы ведь не думаете, что он дурак?
— Нет, я так не думаю. С другой стороны, если бы это оказался добродушный дурак, эксцентричный, милый дурак — ведь такие тоже встречаются, — он, может быть, освободил бы Менорку от ее долгов.
— И тогда Рональд получил бы свободу?
— Рамон. Да, тогда дон Рамон был бы избавлен от этого бремени. Но, говоря между нами, такие дураки встречаются крайне редко. Особенно на биржах. Нет, тот, кто провернул это дело (от сознания собственной гениальности голос у господина Колина невольно дрогнул), — очень умный бизнесмен. Таково мое мнение. Умный бизнесмен, который нашел Колумбово яйцо там, где никто бы не догадался его искать. Можете не сомневаться, он рассчитывает заработать на этом деле, и это ему удастся!
Она задумчиво глядела в чашку с чаем.
— И никто ничегошеньки про него не знает?
— Нет. Все признают, что он действует необычайно хитро.
— И даже вы ничего не знаете об этом?
Ее лицо настолько явно выражало, что она обращается к Филиппу как к последней инстанции, что он не мог не улыбнуться: в душе он торжествовал.
— Даже я, мадам.
Она снова углубилась в раздумья.
— Может быть, вы хотите, чтобы я попытался это выяснить?
Мгновение она колебалась, но затем ее лицо приняло решительное выражение:
— Да, благодарю, если вас это не затруднит… Буду вам очень признательна…
Внезапно она осеклась и осушила и без того пустую чашку.
Удивление Филиппа не знало границ. Воистину она была самой удивительной представительницей прекрасного пола из всех, которых ему доводилось встречать. Воистину так!.. Пожав плечами, он поклялся, что очень скоро разрешит эту маленькую загадку. Такому плуту, как он, не составит большого труда перехитрить такое неопытное создание. «Но — клянусь всем святым! — нельзя не признать, что она умеет хранить свои тайны!» Она ни разу не проговорилась; не дала ему ни малейшей подсказки, которая помогла бы подобрать ключ к ее тайне. Единственное, чем она себя выдала, — интерес к Менорке, но на самом деле это обстоятельство добавляло ей еще больше загадочности. Человек, которого он видел на Лионском вокзале, хранил свою тайну так же ревностно; как Филипп ни старался, он не мог отыскать в памяти нужное имя. Впрочем, разузнать, почему ее интересует Менорка, будет куда проще — если только ему хватит времени! Ведь его судно уходит послезавтра, и оно доставит его на тот остров, который в силу некоторых причин так занимает ее, его и мистер Исаакса, — на Менорку!