Финист Урван и око василиска

Нирут Михаил

— Что с тобой, Урван? — взволнованно спросил князь.

— Сам не знаю, — угрюмо отозвался хранитель. — Ощущение, словно увидел воспоминания василиска.

— Такое иногда случается с финистами. Как говорили древние, око — светильник для души. Соприкоснувшись с офалмоном, ты смог проникнуть в разум змея и прочувствовать значимые события из его жизни. Скажи мне, что открылось тебе?

— Я видел ту роковую битву, в которой он лишился своего глаза.

— И всё?

— Нет, — обречённо вздохнул финист. — Ещё мне удалось прочитать его мысли. Он хочет сожрать феникса и вместе с ним извести

всех борисфян.

— Но зачем?

— Василиск собирается уничтожить всех почитателей единого Бога. Он верит, что в тот день, когда это случится, Элогим оставит землю и таким образом не сбудется некое пророчество. Но для этого ему необходим потерянный глаз.

— Будь проклят этот гад! Мало ему тех бед, которые он принёс на наши земли.

— Может быть, оборотни заключили союз с василиском и пытаются добыть камень для него? — предположил финист.

— Если это так, нужно немедленно это око отсюда увезти.

— От него смердит скверной, я к нему даже не прикоснусь, — вскрикнул хранитель и замотал головой.

— Но ведь если ты оставишь камень здесь, он может попасть в руки магов, а от них прямиком к змею, — мягко возразил правитель.

— Сейчас не могу. Магия обладает развращающей силой, и нет уверенности, что мне удастся выстоять. Кто знает, что случится с миром, если финист поддастся влиянию скверны.

— Тогда отправляйся за Флегонтом. Может быть, он согласится забрать око.

— Слишком далеко лететь. Мы можем не поспеть, прежде чем явятся оборотни.

— Значит, у нас нет выбора, — обречённо вздохнул архонт. — Нужно готовиться к битве.

Урван схватился за свой шест, опёрся им об пол и встал на ноги. Постукивая посохом, вместе с архонтом направился к выходу. Поднявшись по лестнице, они очутились в комнате. Когда финист миновал камин, князь подошёл к барсу, вытащил из пасти ключ и протянул измученному всаднику.

Юноша левой рукой осторожно схватился за стержень, поднёс к лицу и принялся внимательно рассматривать. Длина ключа была не меньше одной пяди. Язычок изделия представлял собой сложный рисунок со всевозможными зубчиками и зализами. Венчала ключик головка в виде золотой змеи, кусающей себя за хвост, внутри неё заключался зелёный изумруд. По центру драгоценного камня имелось отверстие, сквозь которое прикреплялась серебряная цепочка.

— Оставь его себе! — спокойно сказал юноша и протянул ключ архонту.

— Но как же маги? Они жаждут мести! Для них я первостепенная цель.

— Ты прав, повелитель, но в то же время ты самый защищённый человек из всех жителей Дивногорска. А мне предстоит сражаться с оборотнями лицом к лицу и поэтому лучше пусть ключ пока останется у тебя.

— Всё, что я сделал, я сделал ради своего народа, — сухо произнёс Вольдемар и пронзительно посмотрел в глаза финиста.

— Готовься к битве, князь.

Урван развернулся и направился к выходу, всем сердцем желая поскорее покинуть покои градоначальника. Его переполняла уверенность, что тот не станет ввязываться с ним в новый разговор, да и сам он не желал более слушать оправдания архонта.

— Финист, — тем не менее за спиной всадника вновь раздался грубый голос князя. — Прежде чем начнётся битва, сходи к западной стене.

— Зачем? — повернул голову Урван.

— Там

стоял дом того мага. Может, что найдёшь.

Идея градоначальника наезднику показалась бессмысленной. Ведь после тех событий прошло уже более двадцати лет, и ни о каких следах не может быть и речи. Кроме того, князь уничтожил избу волхва, а это означало, что даже заметки чародея, припрятанные в укромном месте в его жилище, сгинули вместе с ним.

Урван пожал плечами, выровнялся и продолжил путь. Тем не менее он всё же решил наведать развалины дома чернокнижника. Ему не хотелось в случае будущей неудачи винить себя в пренебрежении даже самой маленькой попыткой разузнать информацию. Хотя шансы обнаружить зацепки стремились к нулю.

Юноша вышел в коридор и направился к лестнице. Спустился на первый этаж, миновал неф и, выйдя во двор, уверенным шагом направился к западной стене. На удивление, местные к нему больше не приставали. По всей видимости, князь провёл с горожанами разъяснительную беседу о важности спокойной работы для финистов.

К месту назначения всадник прибыл за считанные минуты. Нужная территория сразу бросалась в глаза, и ее невозможно было не заметить и пройти мимо. Посреди стройного ряда одинаковых двухэтажных домиков раскинулось достаточно большое пустое пространство. В это место точно вписывалась одна хата, да и на земле ещё виднелись едва уловимые очертания квадрата, оставшегося от уничтоженного здания.

Самым верным вариантом оставалось пойти в близлежащие дома и расспросить соседей. Однако за столь долгий срок наверняка те давно всё позабыли, а если и остались такие, которые ещё что-то помнили, всё равно не открыли бы правду. Страх перед князем напрочь сковал их уста и стал бы помехой откровенному разговору между ними и финистом. За разглагольствование о колдунах местные могли пострадать от немилости князя. Поэтому в подобной ситуации лучше держать рот на замке.

— Ищешь чего, милок? — неожиданно раздался женский голос позади финиста и прервал его размышления.

Урван неспешно обернулся и посмотрел на источник звука. Перед ним стояла горбатая старушка лет восьмидесяти. Она еле-еле передвигалась и для равновесия использовала маленькую трость.

— Вообще-то да, бабушка. Я ищу сведения о колдуне, который жил здесь двадцать лет назад.

— Ох, мил человек, его ты здесь не найдешь. Давно это было. Его убили, когда он проник в княжеские покои и с помощью магии убил предыдущего князя.

Ответ старушки говорил о многом. В сознании горожан доминировала мысль о причастности чародея к смерти Вольдемара Третьего в силу зловредности мага. Об истинных мотивах волхва они, конечно, ничего не знали. Князь не позволил бы открыть правду жителям Дивногорска.

— Бабушка, а ты слышала о детях чародея? — Урван задал новый вопрос.

— Да! Старшего звали Зинон, а младшего Замврий. После убийства мага князь повелел уничтожить его дом. Здесь он и стоял, — старушка с усилием вскинула руку и указала на пустую площадку. — А детей выгнал на улицу. Они долго бродяжничали, и мне стало жаль их, поэтому я обратилась к Вольдемару с просьбой отдать их под мою опеку, но он не позволил. Долго скитались несчастные, а потом исчезли, и никто не знает куда.