Финн
Шрифт:
– Наша мама любила музыкантов слишком сильно, что решила, ее дети должны носить их имена. Я великий Джонни Кэш! – он делает паузу и Пресли хлопает, затем располагает руку на его талии.
– Может папа должен рассказать последнюю часть, – она поворачивает голову к Джеффу.
– Ради Бога, продолжайте, я не могу конкурировать с этим шоу, – он делает жест рукой Джонни, чтобы тот продолжал.
– Но затем история становится странной, – говорит брат группе приглушенным тоном, и Пресли наклоняется ко мне. Я пользуюсь возможность
Джонни смотрит на своего отца и Пресли и салютует им своим пивом.
– Саймон был назван в честь Пола Саймона, который является легендой. Он был счастливчиком, потому что дальнейшие большие планы мамы были ужасными. У нее и папы была договоренность – она дает имена мальчикам, а он девочкам. Когда она узнала, что я буду мальчиком, то была убеждена, что ее третий и последний ребенок будет девочкой. И вот здесь родилась эта безумная мысль. Она умоляла папу согласиться с именами Донни и Мари. Я получил имя Джонни лишь потому, что он встрял, слава Богу. Как рассказывала об этом мама, она использовала любую уловку, но папа отказался следовать ее плану. Его оправданием было то, что не было никакой гарантии, что у них будет девочка и даже если бы и была, то он не сможет жить, назвав детей Донни и Мари.
– Ох, позор, – Пресли добавляет свой комментарий, который вызывает очередной раунд смеха.
– Моя Лидия любила свою музыку. В этом не было никаких сомнений. Она была так полна жизни, сострадания, невероятно прекрасной и внутри, и снаружи. Я считаю себя счастливым мужчиной, потому что она передала эти качества нашим детям, – Джефф с любовью смотрит на Пресли и Джонни. – Двадцать два года, что мы были вместе, я был самым счастливым сукином сыном.
За столом становится тихо и в воздухе зависает не заданный вопрос. Пресли берет свой бокал с вином и делает глоток, перед тем как заговорить.
– Мы потеряли маму десять лет назад из-за болезни сердца. Но мы продолжаем вспоминать ее каждый раз, когда нам удается поделиться воспоминаниями.
– Думаю, это прекрасно, – глаза моей мамы блестят, когда она смотрит на семью Чэмбер.
– Одна вещь, на которой настояла Лидия, это чтобы ее дети научились играть на музыкальных инструментах... Никто из нас не может достаточно хорошо петь, черт возьми, но она позволила им выбрать и способствовала развитию их навыков. Ее терпение было несгибаемым, – Джефф подмигивает Пресли.
– Он скромничает, но говорит правду. Я всеми силами боролась за освоение музыкального таланта. Саймон играл на гитаре, потому что он говорил, что это круто. Джонни выбрал пианино и синтезатор, потому что он такой естественный. Но я, ну, я выбрала скрипку, и это было жестко. Возвращаясь мыслями к моим практическим занятиям, вспоминаю, как выли кошки... Боже, я была ужасна! – Пресли смеется. – Но, в конце концов, все получилось.
– Ты играешь на
– О, мой Бог, Тим, она невероятно талантлива! – восторгается Эмбер. – Она и Джонни сыграли невероятное посвящение на похоронах Саймона. Я была потрясена.
– Спасибо, – Пресли принимает комплимент смущаясь.
– Наш зять музыкант, и я всегда гордилась его талантом. Но я согласна с Эмбер, когда вы вдвоем играли на похоронах, это было вдохновляющим и очень красивым, – говорит Дженна им обоим с доброй улыбкой.
– Я согласен, – шепчу я на ушко Пресли, и она слегка дрожит.
– Спасибо, – девушка улыбается и, наклонившись, проводит своими губами по моей щеке.
Я начинаю притягивать ее ближе, но ее брат откашливается и кладет руку на ее плечо. Она смотрит на него со вспышкой раздражения.
– Группа начинает играть второй раунд, – он указывает в сторону сцены. – Ты должна мне танец.
Как по сигналу начинается музыка, и я ободряюще кивнул, поднимаясь чтобы помочь ей встать. Как только они находятся вне зоны слышимости, раздается целый ряд громких смешков и бормотаний. Каждый взгляд сфокусирован на мне.
– Что? – я виду себя непринужденно, возвращаясь на свое место.
– Она очаровательна, Финн, и такая леди, – глаза моей матери сияют.
– Я же говорила вам, Эвелин, – улыбается Эмбер.
– Я вижу это, однозначно, – соглашается Дженна.
– Что видите? – я симулирую безразличие, но прекрасно понимаю, что именно они имеют в виду. Я никогда не показывал никаких признаков привязанности или влечения перед своей семьей и друзьями. Я не мудак, но до сегодняшнего дня в моей жизни никогда не было никого особенного.
– На твоем месте я бы не спускал с нее глаз, – предупреждает меня отец.
Джефф опускает голову, предпринимая неудачную попытку скрыть свою улыбку.
– Я не могу сосчитать количество взглядов на ней в данный момент, включая братьев Вилкес. Всех троих, – Робби делает глоток пива, провоцируя меня.
Тихий рык вырывается из моего горла, и я начинаю обследовать зал. Робби не лгал, все взгляды в зале сосредоточенны на Пресли, танцующей со своим братом. Рука на моем плече отвлекает меня от яростного взгляда, направленного мной в сторону троих братьев Вилкес.
– Сынок, хочешь пройти со мной к бару? – спрашивает Джефф, по-прежнему веселясь.
– Конечно, – я следую за ним.
Как только он заказывает нам обоим виски, то поворачивается и слегка чокается со мной бокалом.
– Она особенная женщина и свет моей жизни. Я безумно любил свою жену, но, когда они положили мне на руки новорожденную Пресли, в моей жизни появился новый смысл. Лидия всегда говорила, что с рождением Пресли мое сердце стало биться в новом ритме.
– Она невероятный человек, – я делаю глоток виски, думая, куда он веден разговор.