Фиофант и диофантовы уравнения

Башмакова Изабелла Григорьевна

— Что, черт возьми, происходит? — Как они получили ордер и зачем? — Я имею право знать, что происходит.

— Мэм, вам лучше помолчать. В случае, если что-то...

— Нашел, — крикнул полицейский у окна, который направился прямо к моим швейным принадлежностям. Он держал в руках металлическую коробку, в которой хранила молнии.

— Это ваша коробка, мэм? — спросил офицер рядом со мной.

— Да, а что?

Мужчина, державший коробку, открыл ее, обнажив пакетик с белым порошком размером с мой кулак. У меня отвисла челюсть.

Если мужчины что-то еще говорили, то не слышала из-за звона в ушах.

Я забыла, как дышать.

Мир закружился, пока сильные руки не схватили меня за руки с обеих сторон, чтобы я не упала.

— Это не... Я никогда не видела... Я не понимаю...

Как это могло произойти? Что, черт возьми, мне делать?

— Мы отправимся в участок, где вы сможете переговорить с капитаном.

Могу ли я вообще позволить себе адвоката? Сколько будет стоить такое дело? И поможет ли это? Очевидно, они получили какую-то наводку.

Кто-то отправится в тюрьму.

Может, этот пакет принадлежал Джесс? Я не думала, что она увлекается наркотиками, тем более продажей, но ничего другого не имело смысла. Как такое количество кокаина могло оказаться в моей квартире? Я бы сказала, что полицейские подбросили наркотики, но я наблюдала, как парень начал обыскивать мой рабочий стол, потому что все там было для меня дорого. Я внимательно следила, и этот пакетик был именно там, где он его нашел. В моей коробке. Как долго он там? Как туда попал? У меня не было ответов.

Я шла в оцепенении в окружении трех офицеров. У них хватило такта не надевать на меня наручники. Конечно, было очевидно, что я ничего не прятала в своем платье. Я была слишком шокирована, чтобы даже взять пальто на выходе. Ни пальто. Ни сумочки. Даже не заперла за собой дверь. Все, что у меня было, — это голубое шелковое платье и парализующий ужас, которого хватило бы на всю жизнь.

Полицейский участок был до жути пуст, хотя через несколько часов здесь, вероятно, будет кипеть деятельность. В данный момент все свободные сотрудники работали на улице, готовясь к одной из самых хаотичных ночей в городе за весь год. Если бы была в здравом уме, то задалась бы вопросом, почему офицеры занимаются исполнением ордера в такую ночь, но страх лишил меня способности мыслить логически. Когда дело доходило до борьбы или бегства, мой мозг определенно выбирал бегство.

Меня отвели в маленькую комнату для допросов. Она не выглядела так, как показывают по телевизору — никакого двустороннего зеркала и металлического стола, прикрученного к полу. Маленькая комнатка, похожая на кладовку, имела два стула и пустой стол у стены. В углу потолка торчала круглая линза камеры видеонаблюдения.

Можно предположить, что камеру установили для записи подозреваемых, но, сидя в одиночестве и сдерживая слезы, я поняла, что у нее другая цель. Что-то в осознании того, как кто-то наблюдает за тобой в твой самый тяжелый момент, делало

все в десять раз хуже. Стыд и страх. Давление и неуверенность. Все это усугублялось невыносимым весом чужих глаз, наблюдающих за мной.

Когда дверь наконец открылась, у меня перехватило дыхание. Я была на грани того, чтобы потерять самообладание, пока не увидела, кто ко мне присоединился. Это было настолько неожиданно, что задумалась, не было ли все это какой-то дикой галлюцинацией.

Оран Байрн возвышался в дверном проеме.

В черном пальто поверх безупречного серого костюма он был воплощением романтического героя, спешащего на помощь. Его волосы идеально уложены, а в глазах мстительный блеск, который заставил бы любого задуматься, прежде чем перечить ему.

Я вскочила, переполненная восторгом и облегчением.

— Слава Богу, ты здесь! Я запаниковала и даже не успела никому позвонить, хотя не уверена, кому бы вообще позвонила. Не знаю, собираются ли меня задерживать или что, черт возьми, происходит. Они просто бросили меня здесь и исчезли. Никто даже не пришел поговорить со мной, — мой лепет затих, когда лицо Орана осталось жутко бесстрастным, пока он закрывал дверь.

— Садись, Лина, — он указал на стул, на котором я сидела, сам заняв место за столом.

Надежда исчезла быстрее, чем кровь отхлынула от щек. Я позволила своим дрожащим ногам опустить меня обратно на стул.

— Как ты узнал, что я здесь, Оран?

Он что, следил за моим домом? Знал ли вообще, где я живу? Казалось невероятным, что он мог договориться с полицией следить за мной, но я не могла придумать другого объяснения его присутствию. Все, что знала, — что-то было не так. Но в этой безумной ситуации ничего не имело смысла — наркотики, полиция, а теперь еще и Оран.

Мой позвоночник выпрямился.

Мелкие волоски на руках и шее встали дыбом.

— Ты имеешь к этому какое-то отношение? — вопрос был не громче шепота. Голос покинул меня, словно ударили в живот.

— Я говорил тебе держаться подальше от него, — произнес он с легким раздражением, вставая и снимая пальто. Когда попытался накинуть его мне на плечи, я дернулась, как загнанное животное, снова вскочив на ноги.

— Отойди от меня, ты...

— Лина, послушай, — он сжал мои плечи, нейтрализуя попытки вырваться. — Ты чертовски замерзла. Ты можешь продолжать злиться на меня, но надень пальто.

— Как ты мог? — прошипела я.

Он подождал, пока мое тело успокоится, прежде чем опустить руки.

— Ты должна спросить не «как», а «зачем».

Я подумала о том, чтобы пнуть его по голени, но решила пока воздержаться.

— Ты и твои чертовы семантические игры. Какая разница, спросила я «как» или «зачем»? Ты собираешься объясниться или нет?

— Я сделал это потому, что могу, и потому, что так же легко могу все исправить.

Я обдумала его слова, но как бы ни смотрела на них, не понимала.