Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
Чз журнала Наума Сенявина: «Октябрь. В 116 день г. mi мирил был под Сойкиною мызою для провожания генерала Либекера. Он, шведский генерал, уехал на флот плои, а па позициях оставил майора и с ним с лишком 1000 человек, которых мы шпагами взяли. Я на той баталии был у гренадерской роты за капитана и ранен в правую ногу. У нас на той баталии убито: подполковник Грос, майор Озеров, 6 человек капитанов н несколько солдат».
Год 1708-й выдался для русского оружия победным и на море и на суше. Радовался от души царь. Иод его началом у деревни
Адмирала царь чествовал, впервые среди своих полководцев, именной медалью. Вызвал к себе граве-||и. набросал эскиз.
— Изобразишь на одной стороне персону адмира-дп Апраксина, с другой гравируй корабли флота, надпись такую отчеканишь. — Петр протянул граверу чист. — Читай!
«Адмирал Ф.М. Апраксин, храня сие, не спит, лучше смерть, а не неверность».
Как положено, медаль торжественно «обмывали». Одной медалью не обошлось. «За храбрые поступки, учиненные в Ингрии и Естляндии против неприятеля, пожалован графом и чином действительного тайного советника». Третьим русским графом, вслед за Шереметевым и Меншиковым, стал Апраксин. В отличие от Шереметева и Меншикова адмирал не выпрашивал милости материальные. Но накануне Рождества вышел указ «по высочайшему повелению положено про-пиюдить ему, Апраксину, жалованье наравне с генерал-фельдмаршалом по 7000 рублей в год».
По табели о рангах генерал-фельдмаршал равнял-< и с генерал-адмиралом. Официально за ним до конца дней утвердилось прозвание генерал-адмирала.
Новый, 1709 год начался волнительно. Шведский король намеревался дать генеральное сражение. Царь возложил на Апраксина задачу оберегать морские рубежи на Балтике, а сам отправился с построенными кораблями на Азовское море, проверить надежность южных морских рубежей. Вскоре поспешил к войскам под Полтаву. Наступало время решающей схватки с шведами на суше.
Первым в Петербурге о победе под Полтавой узнал Апраксин от царя, который с радостью сообщал ему: «Ныне уже совершенно камень в основание Санкт-Петербурга положен».
Для полного спокойствия новой столицы требовалось обезопасить ее с севера, изгнать неприятеля из Выборга. Поскольку на море перевес был на стороне шведов, Петр задумал перехитрить противника внезапностью. Послал Апраксина с войсками к Выборгу не на судах, а по замерзшему льду.
21 марта 1710 года, морозным утром, первым ступил на лед Апраксин. Скинул шапку, перекрестился, взмахнул рукой:
— С Богом!
Впереди тридцатитысячного корпуса шла рота, протаптывая дорогу, нащупывая полыньи и торосы. Первым впереди, наклонив голову, ступал адмирал и генерал. Рядом с ним, то и дело оглядываясь, бодро шагал бригадир Чернышев. Генералы шли следом во главе полков. Как положено, делали привалы, солдаты жгли костры, грелись, варили кашу, отдыхали в полудреме, привалившись друг к другу.
Через три дня добрались до суши на западном берегу залива.
Средневековый выборгский замок — цитадель с каменной башней «Лангерман» — виднелся за десяток
Комендант крепости полковник Магнус Стиенстро-Рлн ;т долгие годы привык к размеренной жизни. Крепость надежно укрыта, ее защищают почти пять ты-| и ч войск, полторы сотни орудий. Припасов хватает, каждую весну приходит контр-адмирал Нумере, прикопит пополнение для войск, провизию и все необходимое.
В крепости много жителей, но мало жилья. Д 1и двух полков выстроили дома и казармы в предмета Хиетала.
Рассвет дня весеннего равноденствия застал шведом врасплох. В Хиеталу с трех сторон внезапно ворвались русские войска. Схватка была короткой, шведы бежали и укрылись в крепости.
Ушло первое донесение царю: «...с караулом пехоты и кавалерии, через лед, морем с Котлина острова | ipin свой воспринял мимо Березовых островов». (’ дтой же почтой Апраксин переслал царю захваченную у шведов карту.
Солдаты долбили промерзшую землю, с трудом выковыривая валуны и камни, строили шанцы. Укрепления сооружали не так, как хотелось. С высоченных бастионов шведы держали под обстрелом пушек все ближайшие подступы. Ядра легких осадных пушек до I ре постных стен не долетали.
То и дело ржали изголодавшиеся кони. Пехота сжилась от холода, солдаты жгли костры, грелись, х муро посматривали на высокие мрачные стены крепости и с тоской переводили взгляд на почерневший местами лед в заливе: «Когда-то кораблики приплывут?»
Сытые шведы в крепости посмеивались. Запасов у них хватит на целый год, пороху вдоволь. Полторы сотни пушек то и дело посылали смертельные гостинцы. * «Шанцами к неприятельским крепостям приближались ближе фузеиной стрельбы, — доносил Апраксин в Петербург, — и трудим бомбами сколько можем, а пушки наши нам мало помогают, понеже зело мало
и легки: когда мы начинаем стрелять, то неприятель противу одной из десяти стреляет».
Пехота доедала последние сухари, драгуны уныло отворачивались от выпученных голодных глаз лошадей, щурились на солнце, озирались на кромку талой воды у берега.
С крепостных стен временами доносился дружный хохот неприятеля. Комендант каждое утро подбадривал солдат, посматривая на залив:
— Скоро придет адмирал Ватранг с эскадрой. Русским будет конец.
...Каждое утро с восходом солнца Петр на галере, расталкивая льдины, спускался по Неве к заливу. Всматривался в сторону Котлина. Лишь кое-где среди льдин чернели разводья. Дорог каждый день. Как только залив очистится от льда, появится шведская эскадра, с ней не сладить. А Апраксин ждет подмоги.