Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
Господин адмирал, извольте объяснить, поло-мина десанта еще в порту, я сам наблюдал, сверху то-in. боты еще не прибыли.
Совершенно верно. — Спиридов отступил на Hit, увлекая за собой Мордвинова.
Я ведь дал слово покинуть Кронштадтский рейд, но не следовать в экспедицию. А рейдов, кроме Кронштадтского, — Спиридов обвел рукой чуть видневшуюся местами кромку берега, — немало.
Мордвинов облегченно вздохнул и улыбнулся.
11а следующий день эскадра ушла с Кронштадтско-го рейда и, когда с формарса стали едва видны кронштадтские форты, отдала якорь у Красной Горки.
Девять
• ни I. Наконец 26 июля в 4 часа дня эскадра, насчиты-шнощая 21 вымпел, по сигналу флагмана снялась
• н корей и легла на курс вест. Эскадра по своему составу была весьма разношерстна. В авангарде шли семь линейных кораблей во главе с самым мощным по вооружению, но самым слабым по мореходности — М I пушки. За ним следовали: фрегат, бомбардирский корабль, четыре пинка, два пакетбота, два галиота и четыре бота. По морскому регламенту надлежало Mini эскадре держать скорость не выше самого тиховодного судна, но при различном парусном вооружении и столь большой разнотипности кораблей по ход-ion-т и это практически было невозможно. Ко всему и довершение Балтика, еще до выхода из Финского зачина, встретила эскадру жестоким штормом. Откры-имп. сильная течь на двух кораблях, их пришлось отправить в Ревель на ремонт. На пятые сутки шторма отпели первого служителя и, скользнув по доске за Порч, скрылся в морской пучине белый саван с каменным балластом в ногах. Большая скученность людей, многомесячный запас провизии в бочках на жилых палубах при задраенных люках во время шторма, испарения от мокрой одежды сменившихся с вахты — все это способствовало возникновению среди матросов, особенно первогодков, болезней. По всей эскадре заболело более трехсот человек. Спиридов приказал жечь на кораблях жаровни, одежду при всякой возможности сушить, драить ежедневно жилые палубы. Но ничто не могло остановить недуг. К тому же противные ветры в Южной Балтике вынуждали эскадру лавировать и отстаиваться на якорях у острова Борнхольм в условиях непогоды. Пятьдесят с лишним раз корабельные священники совершали печальный обряд погребения, прежде чем в конце августа эскадра втянулась в Копенгагенскую гавань.
Не успели стать на якорь, как от пристани отвалила шлюпка. На борт флагманского корабля поднялся возбужденный русский посланник в Дании, Философов. Едва войдя со Свиридовым в каюту, он распалился:
— Господин адмирал, потрудитесь дать распоряжение удалить на ваших кораблях зловоние, кое достигло королевских покоев даже...
Лицо Спиридова постепенно багровело, а посол продолжал:
— Кроме того, вторую неделю вас ждет послание ее величества, извольте принять.
Он вынул из баула письмо и передал Спиридову.
Тот развернул его. По мере чтения краска то сходила с его лица, то вновь выступала малиновыми пятнами.
«Когда вы в пути съедите всю провизию, тогда вся экспедиция ваша обратится в стыд и бесславие ваше и мое...»
Спиридов отрешенно смотрел в открытую дверь мимо посланника на кормовой балкон, где в двух кабельтовых на берегу над чистенькими, будто на картинке, улочками и домиками плыл монотонный вечерний перезвон кирх...
«Прошу вас для самого Бога, соберите силы душев-
и ые и не допускайте до посрамления перед целым светом. Вся Европа на вас и на вашу экспедицию смотрит...»
Горькая улыбка показалась на лице старого моряки.
Спиридов встал, медленно приближаясь к посланнику, глядя на него в упор немигающим взглядом. Философов, все время зажимавший нос надушенным платком, уже испуганно смотрел на начальника эскадры.
— Отпишите, ваше сиятельство, ее величеству, что, презирая невзгоды, русские матросы не посрамят Отечество. Пятьдесят четыре из них уже отдали душу Ногу на переходе, — Спиридов перекрестился. — Упо-ипю на Бога, что и далее мужество россиян не угаснет.
Но море готовило еще немало испытаний.
В Северном море продолжался жестокий шторм.
I’изламывало корабли. На совете командиров решили укрыть корабли на рейде порта Гулль. На берег свезли более двухсот больных матросов. Заболел и Андрей ( пиридов, состоявший адъютантом при отце.
Из Лондона, загоняя лошадей, примчался русский посол Чернышев, передал рескрипт Екатерины — немедля следовать в море. Волей-неволей приходилось дробить силы, идти в Средиземноморье куцым отрядом в четыре корабля, два из них вернулись на ремонт.
К сборному месту эскадры — порт Магон на остро-|||* Минорка — пришел лишь флагман на «Евстафии».
Печальными и нерадостными были первые дни от-ibixa после полуторамесячного перехода. Через неде-'по на берегу скончался старший сын Спиридова — Андрей.
Прибыл граф Федор Орлов, брат Алексея. Он бесцеремонно вручил Спиридову высочайший рескрипт — и кадра поступала в полное распоряжение Алексея Орлова.
Спиридов глубоко вздохнул, поежился от свежего метра, тянувшего в открытую окончину, вызвал стар-
шего офицера и распорядился подать шлюпку. Надо было ехать — исполнить прискорбный долг — проститься с сыном, а потом навестить больных матросов в госпитале на берегу.
Под новый, 1770 год Алексей Орлов начал «командовать» — затребовал к себе из Ливорно три корабля из пяти, а остальным приказал высадить десант и овладеть ни более ни менее, как Мореей. Похоже, он думал, греки сразу восстанут, а турецкие войска побегут.
Спиридов сосредоточенно рассматривал карту Пелопоннеса и Архипелага. По его сведениям, турки укрепили крепости, подтянули войска и корабли и готовились, в свою очередь, сбросить в море «неверных» и уничтожить их флот. Ближайшие недели и месяцы подтвердили худшие опасения Спиридова.
Высадив десант на полуострове Морея, Спиридов поддержал войска артиллерией, и вскоре они овладели Мизитрой, Аркадией, взяли Наварин. Начальство-вал над десантом бригадир морской артиллерии Иван Ганнибал — сын арапа Петра Великого. Спиридов подружился с ним в походе. Однако не все шло по замыслу адмирала. Подводили расхваленные Григорием Орловым греческие повстанцы. Турки разбили их отряды у Триполипы и Патраса. Восстания в Морее, о котором мечтал Орлов, не получилось.
Русский десант осадил важную крепость Корону, и тут явился «главнокомандующий», он приказал снять осаду Короны и направить войска к Мадоне. Как ни храбро и самоотверженно ни бились русские, турки оттеснили их к Наварину. В море объявилась турецкая эскадра. Орлов поутихомирился и впервые пригласил Спиридова для совета.
— Господин адмирал, войска обложены в Навари-не, лазутчики донесли, что у Матапана изрядная эскадра турок.
Спиридов с иронией глядел на генерал-аншефа.