Физика любви
Шрифт:
– Давайте, – говорит Ян, – просто сделаем все, что в наших силах.
– А в наших силах разделать их, – докидывает Глеб.
Мы смеемся, и наш круг распадается.
– Оп! – вдруг звонко кричит Барышев и оглушительно хлопает в ладоши.
– На-най-на! – подхватывает Янковский.
Тут вступают уже наши ребята на трибунах:
– Оп!
– На-най-на, – вопим мы в ответ, и я даже успеваю подстроиться. В таком духе мы продолжаем еще несколько раз. И удивительно, но это действительно заряжает, я чувствую какой-то невероятный эмоциональный подъем.
Игра начинается
Тональность вечера меняется, когда на подачу приходит Вадос. Он стучит мячом об пол, потом разбегается и с прыжка подает ровно в меня. Я готова, и отбиваю мяч над собой, но руки горят огнем. Глеб играет в пас, Света пробует загасить, но парень из их команды ставит блок. Некстати вспоминаю, что его зовут Максим.
Хотя это совершенно неважно, потому что очко уходит к соперникам, а подает снова Вадос. Я на полусогнутых ногах жду. И он бьет снова в меня. Пас, нападающий удар от Вани Кузнецова, аут. Широко улыбаясь, Вадос идет подавать. Мне снова обжигает руки ударом. Пас, нападающий, блок, Света не успевает к мячу, и снова их очко. Я готова выть. От боли и от злости. На лбу выступает испарина.
Ян оборачивается на меня с тревогой во взгляде:
– В порядке?
– Да, – отвечаю грубовато.
Подача Вадима, я снова отбиваю вверх с каким-то утробным рычанием. Глеб играет в пас, Света готовится ударить, но я уже сделала крюк и кричу:
– Мой!
Манкова быстро ориентируется, отходит, и я бью прямо в их блондинку в пятой зоне, которая откровенно зазевалась. Мне немного не с руки, но мы зарабатываем очко. Девочки у них и правда нулевые.
– Красотка, – Глеб дает мне пять и коротко обнимает.
Я тяжело дышу, но улыбаюсь. Смотрю на свои руки, от кисти до локтя они просто алые.
Мы отыгрываемся и снова идем вровень. Потом выходим вперед, когда успокаиваемся и начинаем хитрить. Я лично несколько раз скидываю мяч под сеткой, когда там стоят их девочки. Они не особо расторопные, а парни просто не успевают их прикрыть. Мы выигрываем первую партию, вторую, проигрываем третью, но снова выигрываем четвертую.
Наш победный мяч просто гениален. Подача Максима из их команды, мяч летит непредсказуемо и быстро, поэтому я успеваю только кинуться вперед, резко упасть на спину и достать его ногой. На счастье, он летит ровно наверх. Глеб разыгрывает, а Ян гасит. Мы выигрываем, и зал взрывается аплодисментами и улюлюканием. Я все еще лежу на полу. Мокрая, красная, обессиленная. Чьи-то сильные руки рывком поднимают меня. Это наш кудрявый Паша Кудинов, он заключает меня в объятия, и к нам присоединяются все остальные. Мы всей толпой теряем равновесие, и вот я снова на полу, но уже в центре хохочущей кучи.
И только я поднимаюсь, как на меня с визгом налетает Оливка:
– Яна, ты такая крутая! Ну почему ты скрывала, что ты звезда волейбола!
Я еле отлепляю от себя Настю, чтобы заверить, что она меня с кем-то спутала, но меня уже тащат на сбор к Карасю. Вокруг творится какой-то хаос.
Тренер выглядит очень довольным, говорит, что гордится нами, и оставляет разбор игры на потом, чтобы мы могли отметить
Внутри меня все ликует. И, оглядевшись, я даже успеваю заметить мамины нелепые кудри. Видимо, она смотрела матч из окна в коридоре и теперь поспешила скрыться.
Когда мы со Светой возвращаемся в раздевалку, девчонки из соседней школы уже переоделись, и мы сталкиваемся в дверях. Они окатывают нас ледяным презрением, а Манкова весело кричит:
– Сори, девчат, зато вы красивые!
И я закатываюсь нервным смехом. Мне все равно, что они подумают, но я чувствую, что с каждым безудержным смешком из меня уходит напряжение сегодняшнего дня. В конце концов, хватит вечно переживать о том, что подумают другие!
Мы со Светой надолго зависаем, наперебой обсуждая моменты игры. Когда она уходит принять душ, в раздевалку заходит Оливка.
– Яна, я так за тебя рада, – она порывисто меня обнимает.
– Брось, – ворчу, – я же не одна играла.
– Ты была просто как богиня, честное слово. Мне кажется, Паша и Андрюша оба от тебя без ума, с двух сторон мне в уши восторгались.
– Ага, стоило сыграть одну игру, чтобы меня заметили. А до этого полтора года всем было удобно меня игнорировать.
– Ян, да ну их. Ты просто молодец, вот и все.
Я оттаиваю, глядя в ее добрые глаза:
– Да, извини. Спасибо.
– Вы теперь куда? Отмечать?
– Мы идем в «Четыре кота», – Манкова выходит из душа, на ходу вытирая голову, – ты с нами? Я Света, кстати.
Настя представляется и переводит на меня неожиданно робкий взгляд:
– Не знаю. Ян, ты не против?
– Сдурела? – я удивленно поворачиваюсь к подруге. – Идем, конечно.
– Тогда я маме позвоню, – щебечет Оливка радостно, – жду вас в холле.
Я тоже решаю предупредить маму, но в нашей коммуникации все намного проще, так что я пишу ей СМС:
И тоже бегу в душ, потому что кожа от пота вся липкая, и мне ужасно хочется смыть это ощущение.
Мне хватает минуты чтобы ополоснуться. Волосы я, конечно, не мочу, на улице холод, а они у меня не такие короткие, как у Манковой. Пока вытираюсь, в дверь стучит Света и что-то глухо бубнит в щель.
– Не слышу, – ворчу я, – выйду и скажешь.
Но когда открываю дверь, то и сама все вижу. В раздевалке сидят наши парни. Раскрасневшиеся и довольные. Все уже переодетые и с вещами. Только Попова нет. Видимо, как самый младший, попал в душ последним.
Я замираю, стоя в джинсах с высокой талией и ярко-розовом лифчике. Секунда, и я соображаю прижать полотенце к груди. Раздевалка взрывается хохотом.
– Петрова, я же предупредила! – не может сдержать смех Света.
– Я тебя не слышала!
Отвечаю Манковой, но смотрю только на Глеба. Который тоже не спускает с меня взгляда. И улыбается. Немного нагло, немного с вызовом, немного (шок!) смущенно.
Ян поднимает вверх ладони:
– Яна, прости! Мы просто вам шампанское принесли!