Физика любви
Шрифт:
– Да ладно уж, – ворчу я, быстро натягивая футболку, повернувшись к ним спиной, – а что отмечаем?
И они снова смеются. Ян протягивает мне бутылку шампанского. Я медлю, разглядывая этикетку. Вообще-то я не пью.
Глеб наблюдает за мной исподлобья.
– Не бойся, Яночка, мы тебя не спаиваем, сделай просто глоток за победу, – кричит Манкова, укладывая свою короткую стрижку перед зеркалом.
Янковский улыбается одним уголком губ, развалившись на скамейке рядом с моими вещами. Взгляд у него такой нахальный и снисходительный, что я непроизвольно начинаю злиться.
Поэтому,
Глеб все еще смотрит на меня и медленно облизывает нижнюю губу. Потом протягивает руку за бутылкой. Я, как загипнотизированная, отдаю ему шампанское. Он подмигивает:
– Смотри, Янчик, считай, мы целуемся, – и он отпивает, обхватив губами горлышко.
Мне становится жарко. Может от хмельных пузырьков, а может от Янковского, который переворачивает все у меня внутри. Если он просто играется, мне явно нужно притормозить в своих эмоциях.
Мы спускаемся вниз, когда школа уже опустела. В холле караулит Оливка с моей курткой.
– Меня отпустили до одиннадцати, – говорит она, протягивая мне пуховик и смущенно добавляет, – если нас проводят.
– Не переживай, если что, я тебя провожу, – говорю я.
Подруга хмыкает:
– А тебя саму тогда кто проводит?
– Тоже я, – и не дожидаясь ее реакции, говорю остальным, – ребят, это Оливка. То есть Настя.
– Но можно все-таки Оливка, – обворожительно улыбается она.
Ребята отвечают ей тем же, называя свои имена. Взгляды у парней заинтересованные.
И я впервые смотрю на нее не как на подругу, а как на соперницу. Но в каком соревновании? Коротко встряхиваю головой, чтобы выгнать оттуда дурацкие мысли. Наверное, это все шампанское на голодный желудок.
Глава 15
До «Котов» мы идем долго и весело. Наперебой обсуждаем игру, постоянно останавливаемся, взрываемся хохотом. Передаем друг другу бутылку шампанского, которое на улице становится ледяным. Я чувствую себя счастливой. И на своем месте. Чувствую, как будто меня приняли. Хочется запоминать каждую мелочь – как кривляется Манкова, как Глеб и Ян затевают шутливую потасовку и валятся в снег, как Ваня изображает Вадоса, манерным жестом откидывая воображаемые пряди со лба, как Кудинов восторженно кричит «А Петрову вы видели? У нее руки краснющие, а она отбивает, мне смотреть больно было!», как Попов закидывает на плечо Оливку, и она верещит на всю аллею. И кажется, что все впереди, а моложе и счастливее нас нет никого на свете.
Когда мы заходим в бар, к нам выходит менеджер, и парни здороваются с ним за руку. Наверное, и правда бывают здесь часто. Глеб, Ян и молодой парень с бейджем «Анатолий» отходят в сторону, что-то обсуждая вполголоса. Мне интересно, о чем они говорят, но из-за музыки я совсем ничего не слышу.
В итоге нас сажают за большой столик в углу. Рядом со мной Оливка и Миша Попов, а Янковский устраивается напротив. Я хочу, чтобы он сел рядом, и злюсь на себя за
Настя наклоняется ко мне и с чувством говорит:?– Ребята очень классные!
Глаза ее блестят, а щеки разрумянились, на улице она тоже сделала пару глотков шампанского.
– Я знаю, – отзываюсь радостно и приобнимаю Оливку за плечи.
– Даже Попов не такой дурак, как обычно, – громким шепотом говорит подруга и, перегибаясь через меня, ерошит ему волосы, – да, Миш?! Уши греешь?
– Да че, сами рядом сели, и еще хотят, чтоб я не слушал.
– Очень хотели подобраться к тебе поближе, – серьезно говорю я.
Он совсем смущается:
– Да хорош тебе.
– Не обижайся, Миш. Что хочешь, чтоб мы обсудили? Что тебе интереснее подслушать?
– Петрова, а ты такая язва, оказывается.
Я притворно хватаюсь за сердце, и он с улыбкой качает головой.
Нам за столик приносят приземистые бокалы без ножки с толстым донышком и кучу стеклянных бутылочек колы. Я смотрю на их запотевшие бока и думаю, что мне жутко хочется пить.
С другой стороны стола происходит какая-то возня, и, приглядевшись, я наблюдаю следующую цепочку. Кудинов передает бокал Яну, тот – Глебу, а Янковский опускает его под стол и что-то туда наливает. Отдает обратно и принимает новый. Испуганно смотрю на Анатолия, но он заговорщицки мне подмигивает. Ну, что ж, по крайней мере теперь понятно, о чем с ним говорили парни. Я наливаю себе просто колу. Хватит с меня шальных пузырьков.
– Тебя до скольких отпустили? – спрашивает Оливка.
Я показываю ей сообщение от мамы:
– Т. Катя? – поднимает брови Настя.
Я закатываю глаза:
– Экономит время при написании слова «тетя». Вообще у нее таких «Т.» целых три, ездят друг к другу в гости. Когда они к нам заваливаются, лучше дома не появляться. Хохот, дым коромыслом.
И, помолчав, добавляю:
– Но вообще это даже мило. Такая дружба. Они с института вместе.
– Мы тоже такие будем.
– Стопудово.
– Ага, и я с вами, – восторженно вклинивается Попов.
Мы смеемся и толкаемся, когда в бар заходят ребята из соседней школы. Там вся волейбольная сборная и еще несколько девчонок. Они садятся за соседний стол, а Вадим подходит к нам и с фирменной улыбкой говорит, наслаждаясь неловкостью, которую принес с собой:
– Салют победителям. Отмечаете?
Потом он упирается руками в спинку нашего диванчика и склоняется между мной и Оливкой:
– Привет, девчонки.
– Уже виделись, – хмурюсь я.
– Как отдыхается?
– До твоего прихода просто супер, – парирует Оливка.
Першин наклоняется еще ниже, и я чувствую отчетливый запах алкоголя:
– Девчат, расслабьтесь. Я не кусаюсь. Просто подошел поздороваться.
Я смотрю через стол на Глеба, который мрачно наблюдает за нами. Он дергает подбородком и говорит:
– Вадос, иди к своим.