Физрук
Шрифт:
Кровавый туман отступил, и я увидел, что Кабан тоже валяется на земле, метрах в пяти от своего молота, а Федор с дедом Егором медленно отступают к границам участка.
Соломон стоял на месте. Здоровье его уже было восстановлено до полного, он отшвырнул в сторону склянку, выполненную куда более изящно, чем моя.
— Я — Соломон Рейн, — повторил он. — Я вхожу в топ сто общего киллрейтинга Системы. Всей системы. Неужели вы думаете, что можете причинить мне хоть какой-нибудь вред? Неужели вы на самом деле думаете, что способны
— Ну, на одну бутылку мы тебя уже разорили, — сказал я.
Он посмотрел на меня. Такое впечатление, будто меня рентгеном просветили. Наверное, следователи НКВД такое же впечатление на своих собеседников производили.
Типа, вижу тебя насквозь и в грош тебя не ставлю. На меня с первого класса начальной школы так никто не смотрел.
Не то, чтобы наша классная руководительница какое-то отношение к НКВД имела…
Эта мысль оказалась тревожной. Не сама по себе, конечно, но она потянула из глубин подсознания какую-то другую мысль, а мозг упорно отказывался ее воспринимать. Ощущение было неприятное, как будто кто-то раскаленным гвоздем мне извилины распрямляет.
— Только потому что ты, неандерталец, всунул один из ультимативных боевых навыков Системы в эту низкоуровневую дубину, — сказал он. — Я не ожидал такой глупости даже от вашего отсталого мира, но больше я этой ошибки не повторю.
Выбежавшая из дома Оксана бросилась к лежащему Кабану, ее руки окутались золотистым свечением, и хитбар Стаса пополз вверх. Впрочем, то ли он был куда здоровее меня, то ли ударили его не так сильно, в красную зону его здоровье так и не упало.
Но откуда же взялся этот чертов Соломон и какой у него уровень, что он нас вот так запросто расшвырял?
— Давайте еще раз, — сказал Соломон устало. — Я не хочу драться. Я мог бы убить вас всех еще до того, как вы бы сумели сообразить, что происходит, но я предпочитаю не убивать без необходимости и договариваться по-хорошему. Или вам нужна еще одна попытка, чтобы понять?
— Пожалуй, что не нужна, — сказал я.
Дед Егор вскинул двустволку и выпалил Соломону в голову. Метров с пяти, что, в принципе, является убойной дистанцией даже для пистолета.
На мгновение вокруг Соломона вспыхнуло почти невидимое защитное поле. Оно подсветило его силуэт легким сиреневым цветом и поглотило весь входящий урон.
— Не стоит говорить за всех, ек-макарек, — сказал мне дед Егор. — Мне это было нужно.
— Теперь все? — спокойно осведомился Соломон. Хорошо хоть, мушку спилить не предложил.
— Все, — сказал дед Егор, перезаряжая ружье. — Таперича можно и поговорить, если ни у кого больше возражений нет.
Кабан покачал головой. Возражения у него, может, и были, но он чувствовал, что ситуация к ним не располагает. Я подумал, что из известных мне на данный момент личностей только Ильич мог бы этому типу аргументированно возразить, и то больших денег на исход этого боя я бы
— Тогда пусть последний игрок выйдет из дома, — сказал Соломон.
Кабан сжал Оксанкину руку. Его жена робко улыбнулась в ответ.
— То есть, тебе нужна не она? — спросил Стас.
— Не она, — подтвердил Соломон.
По лицу Кабана расплылась довольная улыбка, которую он тщетно попытался скрыть от жены.
ГЛАВА 18
— Постойте-ка, — сказал Федор, подходя поближе. — Но, насколько я понимаю, Зинаида Петровна — просто дебаффер. Чего такого уникального может быть в дебаффере?
— То, что это врожденный навык, а не изученный, — сказал Соломон. — Это как сравнивать серийный автомобиль со специально построенным для гонок болидом. Как купленный в магазине костюм с костюмом, пошитым у хорошего портного. Изученные навыки упираются в кап, врожденные — открывают новые ветви развития.
— А я тебе говорил, что она ведьма, — вполголоса сообщил жене Кабан. Оксанка на мгновение оторвалась от его лечения и отвесила ему шутливый подзатыльник.
— Я просила тебя не говорить так о маме.
— Но против фактов не попрешь, — сказал Кабан. — Однако, друг мой Соломон, мне все еще непонятно, как ты собираешься сделать своим союзником и деловым партнером человека против его воли. И против нашей воли, если уж на то пошло.
— Я вовсе не собираюсь делать это против ее или вашей воли, — заявил Соломон, внимательно вглядываясь в лицо Стаса. — Я готов предложить обмен.
— И сколько ящиков огненной воды и стеклянных бус ты готов нам предложить? — поинтересовался я.
— А сколько вы хотите? — поинтересовался Соломон после небольшой паузы.
Дед Егор удовлетворенно крякнул и приготовился загибать пальцы.
— Вы вообще помните, что о живом человеке разговариваете? — поинтересовалась Оксана. — О моей матери, между прочим.
— Мы помним, ек-макарек, — заверил ее дед Егор. — И потому постараемся не продешевить.
— Мы в любом случае продешевим, — сказал Федор. — Потому что реальных цен не знаем. Черт же его разберет, какая в Системе экономическая модель. Что бы он нам ни предложил, в конечном итоге все это и окажется огненной водой и стеклянными бусами.
— Жизнь удивительно переменчива, — сказал я.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Кабан.
— Видите, мы уже торгуемся, — сказал я. — Хотя пять минут назад пытались проломить ему голову.
— Так бывает, — сказал Кабан. — С лучшими своими друзьями я познакомился в драке.
— Похоже, ваш мир был суров и до прихода Системы, — сказал Соломон.
— Зависит от района, в котором ты рос, — сказал Кабан. — Так что, ты уже готов насыпать нам гору артефактов?
Сол покачал головой.