Флетчер Мун — частный детектив
Шрифт:
— Взгляни же, — настаивала Джини. — Ты стал таким симпатягой…
Может, ее слова и подбодрили бы меня, если бы все вокруг не покатились со смеху.
— Ох, нет, только не это, пожалуйста, — залепетал я, разглядывая себя.
Пока я, накачанный болеутоляющими таблетками, спал мертвым сном, кто-то коротко остриг мои темные волосы, а то, что от них осталось, выкрасил в рыжий цвет.
И это было еще не самое худшее. С левого уха свисало большое серебряное пиратское кольцо. Джини покачала его наманикюренным ногтем.
— Знак качества, — сказала она. — Тебе идет.
Кожа моего лица тоже выглядела темнее обычного. Я попытался стереть краску, но без толку.
—
Нос по-прежнему сохранял припухлость. С учетом этого, а также рыжей шевелюры и смуглой кожи я стал другим человеком.
Джини закатала мне рукав и продемонстрировала татуировку на предплечье.
— Перестань, Минимун, — сказала она, когда я начал хватать ртом воздух. — Это всего лишь хна. Смоется через несколько недель.
Вывернув руку, я прочел, что на ней вытатуировано.
НЕ ЗЛИ МЕНЯ!
Вот что там было.
Счастье еще, что вторая рука оставалась в лубке, а то один бог знает, что Шарки бы с ней сотворили.
Пока я любовался на свое отражение, Ред встал рядом и приобнял меня за плечи.
— Помнишь, что ты сказал тогда, на спортивной площадке? Ты сказал, что легко мог бы вести такую жизнь, как я.
Я кивнул. Я помнил.
— Ну так вот тебе шанс доказать это. — Ред с улыбкой пихнул меня в бок. — Добро пожаловать в семью, Минимун.
Я не просто нарушил правила расследования — я, образно говоря, растоптал «Руководство», разорвал страницы на клочки и сжег их. Вместо того чтобы благоразумно держаться в стороне от расследуемого дела, я сам стал этим делом. Мое участие в нем в корне все меняло. Теперь от результата расследования зависело мое будущее. Это дело больше не было просто работой; оно стало моей жизнью.
Я пытался сосредоточиться на фактах, однако перед моим внутренним взором стояли лица убитых горем родителей.
«Двадцать четыре часа, — говорил я себе. — Двадцать четыре часа».
Если за сегодняшний день я не разберусь в этом преступлении, то до конца жизни останусь в глазах окружающих придурковатым парнишкой, который разжигает костры и корчит из себя детектива. И тогда я решил сделать то, что делал всегда, когда жизнь становилась невыносима, — с головой погрузиться в свой ноутбук.
У Шарки был беспроводной Интернет. Нет, они его не устанавливали, а просто тайком подключились к каналу соседей. Я открыл свой интернет-браузер и начал работать с полицейским сайтом. Первым делом я скачал к себе все сентябрьские случаи, не имеющие отношения к Шарки. Дома я этого не сделал, потому что там на это потребовались бы часы; у меня был обычный модем, подключение шло через телефонную линию. С выделенкой я потратил меньше пяти минут.
Я бегло просмотрел файлы, выискивая что-нибудь необычное. Что-то такое, что взрослому показалось бы тривиальным. Я занимался этим уже около получаса, когда фраза «Дело о шоколаде» привлекла мое внимание. По меньшей мере, необычно. Я открыл файл и прочел следующее:
ПОДАТЕЛЬ ЖАЛОБЫ: МАУРА МОРНЕЙН. 18 ЛЕТ. ПОЛ ЖЕНСКИЙ.
Я не прикасалась
Шоколад… Я воздерживалась от него. Избегала его. Потом однажды он просто появился. Я проснулась, а на подушке лежал «Марс». Я подумала, это сон. Закрыла глаза, но, когда снова открыла их, он никуда не подевался. Он был передо мной, словно шоколадный поцелуй, словно самое нежное «доброе утро» на свете. Я выпрыгнула из постели и поднялась наверх. Подумала, что это просто шутка. Может, младший брат развлекается. Отто любит пошутить. Однажды он привязал мою собаку к бамперу автомобиля. Так вот, мама выбросила батончик, но на следующее утро появился новый. И на следующее, и потом. Как будто ко мне по ночам залетали шоколадные феи. Но я сопротивлялась. Я держалась молодцом. Мама поменялась со мной комнатами, чтобы попытаться поймать с поличным того, кто подкидывает батончики «Марс». Я думала, на этом все и кончится, а потом однажды произошло вот что. Я сделала себе сэндвич. Ржаной хлеб, постная ветчина и обезжиренный майонез. Я ненадолго оставила его на столе, но, когда откусила — клянусь, всего десять секунд спустя, — вместо ветчины там был шоколадный сыр. Очень вкусно, даже с майонезом. С тех поря подсела на эти сэндвичи. Хлеб, майонез и шоколадный сыр.
Внизу была приписка следователя:
Случай не срочный. Подать жалобу девушку заставила мать. Возможно, Маура сама подкидывала себе шоколад и придумала все это, чтобы избежать неприятностей.
Я, однако, отнюдь не был в этом уверен. Еще одна юная особа в Локке получила удар в свое слабое место. Список понемногу рос: Эйприл, Мэй, Ред, МС Кой, Маура Морнейн и, конечно, я. Тут явно крылся какой-то заговор. Я в этом не сомневался.
Шарки, надо полагать, слишком много смотрели телевизор. Ред, Родди и Джини собрались вокруг моего компьютера в надежде, что мне достаточно нескольких ударов по клавишам и умного вида, чтобы распутать этот клубок.
— Мне нужно выйти наружу, — сказал я.
— Я собрал для тебя кое-какую свою старую одежонку, — заявил Ред и отправился в спальню.
Джини была разочарована.
— Ты не хочешь даже набросать общую картину? — спросила она.
— Опираясь на что?
— Опираясь на данные, которые загружаешь со шпионского спутника, конечно. Ты что, не смотришь «CSI»?
Я скрипнул зубами.
— Сначала мне нужно осмотреть места преступлений, пока их окончательно не затоптали.
Ирод пихнул Джини в плечо.
— Идиотка! Ему нужно осмотреть места преступлений.
Джини стукнула младшего брата щеткой для волос.
— Да понимаю я, Родди. Не хватай эту куртку. Я еще не срезала с нее ярлык.
Ред вернулся с футболкой с изображением группы «AC/DC» и фиолетовым спортивным костюмом, таким блестящим, что он, казалось, так и потрескивал от статического электричества.
— Надень все это. — Ред бросил мне вещи. — Пора проверить твою маскировку.
Мы покинули «Шале Шарки» пешком, поскольку два мальчика на велосипеде в точности соответствовали бы описанию, безусловно разосланному полицией. Я опустил рукава тренировочного костюма, чтобы прикрыть лубок.