Флейта Аарона. Рассказы
Шрифт:
— Он, по-видимому, человек с очень острым умом. Чем он занимается?
— Пишет повести и драмы.
— Ему за это платят?
— Редко и мало… Лакею хочется, чтобы мы ушли. Пойдемте.
Она встала и пошла к двери. Швейцар подал ей пальто, и она вместе с Аароном вышла на улицу.
— Может быть, вы хотите сесть в автобус? — напрягая голос из-за ветра, кричала она Аарону.
— Нет. Я охотно пройдусь пешком.
— Я тоже. Идем.
Они пересекли Чаринг-Кросс, по которому с грохотом катились неуклюжие автобусы, переполненные
— Как прекрасно шумит ветер, — задумчиво произнесла Джозефина. — Остановимся и послушаем…
Они присели рядом на скамью и долго молчали. Издали доносился шум людных улиц. Но над парком нависла тишина соседних мертвых и безлюдных в поздний час кварталов.
Джозефина достала из сумочки носовой платок, и по звуку, который она произвела, Аарон понял, что она плачет. Она старалась овладеть собой и подсела к нему поближе. Он казался холодным и безучастным.
— Дайте мне вашу руку, — сказала она сдавленным голосом.
Он взял ее холодные пальцы в свою огромную руку. Она заплакала еще сильнее, горько всхлипывая.
— О чем вы плачете? — спросил он, наконец.
— Сама не знаю. Не обращайте на меня внимания, — ответила Джозефина сквозь слезы.
— Плачьте, если вам хочется, и не стесняйтесь меня, — сказал он участливо.
— Вы странный человек, вы так не похожи на наших мужчин, — сказала она.
Но он не ответил, следя за собственным ходом мыслей.
— Скажите, вы собирались выйти замуж за Джима Брикнелля? — спросил он после некоторого молчания.
— Конечно, собиралась.
— Мне трудно представить себе вас его женой.
— Почему?
Он ответил не сразу.
— Такая женщина, как вы, не должна выходить замуж, — произнес, наконец, Аарон.
— Почему же? Я хотела бы иметь мужа.
Он не отвечал.
— Так почему же мне не следует выходить замуж? — настаивала она.
— Не знаю, — неохотно отозвался он и опять умолк.
— У вас в жизни были уже опыты любви? — спросил он через некоторое время.
— Почему вы так думаете?
Он опять ничего не ответил. Она тоже грустно задумалась, сидя рядом с ним и по-прежнему не отнимая у него своей руки.
— Вы, вероятно, сочтете теперь себя вправе без спроса поцеловать меня? — с вызовом в голосе вдруг сказала она.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Нет, — сказал он, и это короткое слово прозвучало ласковым упреком.
— Почему же нет? — не отставала она.
— Потому что это не приходило мне в голову.
— Почему же не приходило в голову? — ее рот становился все более вызывающим.
Он засмеялся и не счел нужным продолжать этот разговор. Джозефина уже не плакала. В темноте можно было различить жесткое и мрачное выражение ее лица. Она высвободила свою руку из его крепких пальцев и встала.
— Пора идти, — холодно произнесла она.
Они пошли
— Я не имел намерения огорчить вас, уверяю вас, — горячо сказал Аарон.
Они подошли к двери. Джозефина достала ключ из своей сумочки и обернулась к нему.
— Спокойной ночи, — уже ласково сказала она, протягивая ему руку.
— Давайте еще как-нибудь пообедаем и поужинаем вместе. Хотите? Назначьте время, — предложил Аарон.
— Хорошо. Но я не могу сейчас условиться о дне. Как раз это время я очень занята. Я дам вам знать.
Полисмен подозрительно направил свой фонарь на стоящую возле двери парочку.
— Хорошо. Прощайте, — поспешил отойти от нее Аарон.
Джозефина открыла тяжелую дверь и быстро захлопнула ее за собой.
VIII
Кувалда на ветру
Лилли, муж и жена, были владельцами скромного деревенского домика в Гемпшире. Они были бедны. С Робертом и Джулией они были знакомы уже давно, а с Джимом и Джозефиной познакомились лишь недавно.
Однажды ранней весной Лилли получил в деревне телеграмму: «Приеду к вам сегодня в 4.30 — Брикнелль». Это удивило его, но он поспешил с помощью жены приготовить для гостя одну из своих трех комнат. К четырем часам Лилли пошел встречать его на станцию железной дороги. Он опоздал на несколько минут, так что, подходя, увидел элегантно одетого Джима, стоящего в некоторой растерянности с багажом в руке у наружного выхода из станционного здания. Джим был еще недавно офицером регулярных войск и по привычке тщательно следил за своим костюмом. Но по духу и взглядам он был не военным, а скорее социалистом и ярым революционером, впрочем, совсем не опасным для существующего строя.
— Вот и отлично! Здравствуйте, — приветствовал он подходившего Лилли. — Я уже думал, что вы не захотели меня встречать.
— Что за странные мысли, — поморщился Лилли. — Давайте-ка мне ваш багаж и пойдем.
У Джима был чемодан и рюкзак.
— Сегодня утром меня осенило вдохновение, — продолжал Джим, идя рядом с Лилли по полевой дороге. — Я вдруг понял, что вы — единственный человек в Англии, с которым мне надо серьезно потолковать.
— О чем? — недоуменно спросил Лилли.
— Увидите. Об этом потом.
Подходя по саду к дому, они увидели в дверях Тэнни, которая вышла их встречать.
— Рада вас видеть, — приветствовала она гостя. — Как вы себя чувствуете?
— Неважно, — изобразив на лице гримасу, которая должна была означать любезную улыбку, ответил Джим. — Благодарю вас за готовность приютить меня.
— О, мы очень рады вашему приезду.
Джим бесцеременно разложил свой багаж на диване.
— Я привез много продовольствия.
— Очень мило с вашей стороны. Здесь трудно достать припасы. Купить что-нибудь можно только в воскресенье на базаре, — сказала Тэнни.