Флирт

Гамильтон Лорел Кей

Я думала, что мне придется первой до него дотронуться, но в конце концов он пришел ко мне. Не был он настолько силен, чтобы заставить меня идти к себе.

Он подполз на четвереньках, сократив расстояние между нами. Ликантропы, особенно кошачьей породы, умеют двигаться так, будто у них есть мышцы, у людей вообще отсутствующие, они как воплощение текучей грации и чувственности. Но Никки просто полз, будто не уверенный, что поступает правильно. Может, и нет, но когда возможности для правильных поступков исчерпаны, неправильные приобретают неотразимую привлекательность.

Я ждала, что он коснется меня рукой, но он потерся щекой о мою здоровую щеку, где синяка не было. В момент соприкосновения во мне горячей волной желания вспыхнул голод.

У меня есть голод Жан-Клода по крови, и голод по плоти от нескольких оборотней, и нынешняя моя потребность готова была удовлетвориться что тем, что этим. К счастью для того, что еще осталось во мне от человека, была у меня еще одна возможность утоления голода. Ardeur — одна из самых специализированных возможностей линии Белль Морт, от которой произошел Жан-Клод. Она позволяет вампирам питаться сексом, и им можно ездить в страны, где они до сих пор вне закона, не оставляя при этом след из укушенных жертв. Другие линии умеют питаться страхом или гневом — последнюю способность мне посчастливилось обрести и самой. Я теперь умею питаться гневом, но это не так приятно, как сексом, и к тому же я не хотела, чтобы Никки на меня злился.

— Боже мой, что это? — выдохнул он дрожащей полоской страха.

Единственный видимый его глаз блестел белком в темноте сарая. Шея сбоку терялась в тени, но я ощущала дрожь его пульса как леденец на языке, который хочется лизнуть, пососать, раскусить наконец и ощутить, как хлынет в рот горячая, густая сердцевина. Я наклонилась вперед, к его губам, но это у меня будет только начало. Мне нужно было, чтобы не рот он мне подставил, а вот эту этой пульсирую жилку на шее, к которой я сейчас подберусь поближе. Где-то отстраненным умом я понимала, что это нельзя, что разодрать ему горло будет плохо, а шансы убить его до того, как он убьет меня, практически нулевые, но на передний план вырвалось орущее желание жрать. Я думала использовать ardeur, чтобы подчинить Никки и заставить его мне помогать, но не предусмотрела такой силы у других видов голода. Такое бывало, лишь когда я тратила очень много энергии — исцеление ее требовало в больших количествах. Насколько же сильно я пострадала, и сколько моих резервов ушло на улучшение состояния?

Я стала целовать его лицо, спускаясь ниже, ниже, приложилась губами к пульсирующему теплу. Вдохнула аромат его кожи, и все это смешалось с запахом деревьев и травы, далеким запахом воды и летнего воздуха. От него шел запах открытых саванн, будто лето просочилось в его поры и придало ему сладость и благоухание тепла.

Голос Никки стал хриплым от сдавленного желания.

— Твоя сила смешалась с жаром и сексом.

От прикосновения языка к шее он задрожал, и эта дрожь вот так рядом с моими губами, рядом с пляшущей под кожей жилкой перебросила во мне переключатель с секса на кровь. Мне пришлось с усилием отодвинуться от этой горячей и сладкой крови.

— Да, — выдохнула я.

— А теперь я ощущаю твой голод. Ты хочешь утолить его мною.

— Я хочу добиться секса, Никки.

— Почему тогда не проснулся мой зверь навстречу твоему? Почему я не ответил голодом на твой голод? Почему у меня ощущение, будто я — добыча?

Вопросы — один другого лучше. Они заставили меня задуматься, а это помогло отодвинуть порыв насытиться настолько, что я нашла в себе силы сказать:

— Не знаю.

Ardeur обычно нельзя было так легко превратить в жажду крови. Он уж как просыпался, так и оставался активным, а сегодня — нет. Сегодня мне приходилось отвлекать мысли от этой горячей влаги под кожей. Если я разорву ему глотку, это будет как любая другая агрессия — Мику это не спасет. Джейкоб только глянет на своего мертвого льва — и я потеряю своего леопарда.

Эта мысль помогла мне задуматься о его вопросах и о том, как превратить эту жажду крови и мяса обратно в секс. Но мне нужно на чем-то напитаться, а это значит, что по крайней мере Натэниел и Дамиан знают о моей травме. Именно их я больше всего истощаю, когда залечиваю раны. Видно, Сайлас хорошо

мне врезал, если мне так необходимо питание. Жан-Клод научил Натэниела и Дамиана, как питать ardeur и посылать мне энергию. Они, как любой хороший слуга вампира, умеют питаться, пока я скрываюсь. Это одна из главных причин, зачем нужен слуга вампиру любого рода. Но если они и собрали энергию, то ко мне она не пришла. Если барьер Эллен может сдержать энергию леопарда моего зова и моего слуги-вампира, то она умеет больше, чем мне хотелось бы. Но еще это значило, что мне не поднять для них зомби, не напитавшись сперва. Слишком много энергии я потратила, залечивая последствия удара Сайласа. Вот блин.

Я лизнула пульс на горле, мое дыхание прочертило прерывистый пунктир на коже Никки. Пришлось заставлять себя не всадить зубы в мякоть кожи, и непонятно было, сколько еще я смогу сопротивляться желанию, которое меня жгло. В конце концов, если не получится восстановить самообладание, тогда возьму плоть и кровь — уж раз не получается переключить голод на секс.

Он шевельнулся у меня в руках, припал ртом к губам, поцеловал меня — и этого хватило, чтобы снова перебросить выключатель. Никки вдруг стал в моих руках теплым и доступным, а всем видам голода было плевать, какой из них насытят, лишь бы насытили какой-нибудь.

— Какого хрена вы тут делаете? — заорал голос Джейкоба снаружи.

Распахнулась дверь в сарай, и в проеме показался Джейкоб в лунном свете, а за ним, черным силуэтом — кто-то пониже. Джейкоб наставлял на меня пистолет — но мы с Никки были так близко друг к другу, что не на меня, а на нас.

— Отвали от нее, Никки!

Я притянула Ника к себе, и он обнял меня и приподнял так, что мы теперь оба стояли на коленях. Никки нагнулся меня поцеловать, но Джейкоб оказался рядом, и его злость перекатывалась через нас как почти видимая волна.

— Не смей!

Я посмотрела на Никки — и он стал целовать меня, спускаясь от лица к шее, а на Джейкоба даже не взглянул.

— Он не владеет собой, — сказал второй пришедший женским голосом. Это их колдунья Эллен?

— Чушь!

Никки как раз дошел до изгиба шеи, и мне трудно стало сосредоточиться. Я отодвинула его лицо:

— Не могу думать, пока ты это делаешь.

— А думать и не надо.

— Ее сила взывает к нему, как взывает она и к тебе, Рекс.

Голос Эллен звучал распевно и отстраненно — так бывает у экстрасенсов, когда они чуют что-то не от мира сего. Я поняла, что чует она меня, но впервые не смогла сама почувствовать. Чувствовала только тяжесть и тепло мужчины надо мной, у меня в объятиях.

— Ко мне она не взывает, — ответил Джейкоб.

Я посмотрела на него — и вдруг почувствовала связь между львом, который меня касался, и другим, который стоял в дверях. Джейкоб — их предводитель, и это в сообществах противоестественных созданий значит больше, чем в обществе людей. Джейкоб делил с Никки свою силу, своего зверя. Я в этот момент поняла, что это он сделал из Никки оборотня. Он был для младшего льва создателем, альфой и омегой, началом и концом.

Мне случалось питаться от вожаков групп, и я знала, что по этой связи я могу питаться и от ведомых в одном сеансе с ними, но никогда мне не приходила мысль, что верно и обратное — по связи между вожаком и подчиненным можно добраться до вожака, и власть над подданным дает возможность власти над царем. Но я почувствовала, как тянут мою силу, — так тянет леску пойманная рыба. Эта тяга вела из меня в Никки и из него — к его Рексу, и дальше. Никки был ключом, который открыл дверь, но Джейкоб был у этой двери стражем. Если я смогу овладеть им, то овладею и всеми его львами, в том числе и женщиной у дверей — она тоже была львом, а не только колдуньей. Я чувствовала, как ее зверь тянется к Джейкобу, как тянется цветок к солнцу, но от прежних прикосновений к Джейкобу в нем осталась отдушина для моей силы, и через нее зверь Эллен уходил ко мне. Я раскинула силу наружу, ища, сколько еще там львов. Нашла еще одного — определенно мужчину, раненого.