Флорентийка и султан

Беньи Жаннетта

Тамаш низко опустил голову.

– Что ж, как видно, у меня нет другого выхода. Я согласен, господин Жигмонд.

Излив свою злость, тот уже шагал к двери зала. Задержавшись на мгновение у порога, он выкрикнул:

– Убирайся с глаз моих долой, дырявый матрос! Теперь я тебе больше лодки не доверю!

– И все-таки, господин Жигмонд, я бы попросил вас не горячиться,– осмелившись, сказал Тамаш.– Сейчас просто нельзя терять драгоценного времени.

Жигмонд обернулся в дверях.

– Что? Ты еще будешь указывать,

что мне лучше делать? А ну заткнись и выметайся отсюда!

– И все-таки я посоветовал бы вам срочно заняться подъемом зерна из трюмов корабля, чтобы оно не пропало вовсе. Если вы дадите мне доверенность от вашего имени, то я постараюсь сам продать это зерно.

Жигмонд вначале едва не задохнулся от ярости.

– Нет, Кресченция, ты только посмотри, каков наглец! Потопил мое судно, а теперь заботится о том, чтобы зерно не пропало. Как видно, он вовсе не считает себя виноватым в том, что моя баржа потонула.

Его жена, державшаяся за ларец с таким видом, как будто там были помещены святые реликвии с тела самого Иисуса Христа, сварливо прогундосила:

– Да он просто вор. И деньги за пшеницу он у тебя украсть хочет. А ты, дурачок, конечно, веришь ему.

Жигмонд бросился к жене и вырвал у нее из рук ларец с деньгами.

– А ну-ка отправляйся за пером и чернилами!

– Он же просто обворует тебя,– огрызнулась Кресченция.

– А это уже не твое дело!

– Да он просто сбежит с твоими деньгами. Я заранее знаю, что именно так и будет. Да это каждый знает, у кого ни спроси.

Вся эта безобразная сцена проходила при полном молчании окружающих.

Наконец, Ференц Хорват, демонстрируя явное неудовольствие происходящим, допил вино из серебряного кубка и встал из-за стола.

– Мне пора идти. Спаси и сохрани, господь. Жигмонд, занятый пересчитыванием денег в ларце, даже не обратил никакого внимания на слова будущего жениха своей дочери. Гремя шпорами, Хорват вышел из зала, на мгновение задержавшись перед Фьорой. Зал он покинул с загадочной улыбкой на устах.

Мария Жигмонд проводила его влюбленным взглядом.

* * *

В тот же вечер Тамаш Запольяи встретился со своим другом Ференцем Хорватом в одном из маленьких трактиров Сегеда, до отказа наполненном солдатами и просто местными пьяницами.

– Слушай,– спросил Тамаш,– а как тебя угораздило влюбиться в дочку Жигмонда? По-моему, она глупа, как корабельная мачта.

– Эй, трактирщик,– крикнул Ференц,– принеси-ка нам вина и холодного мяса! Странно, что ты задаешь мне этот вопрос. Знаешь, приятель,– продолжил он,– я и сам до сих пор еще не понял, влюблен ли я в невесту или в ее приданое. Если бы я любил ее, то, наверняка, не брал бы из-за приданого. Но если бы дело было только в приданом, ее не взял бы. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Нет,– чистосердечно признался Тамаш.– Это что-то слишком

сложное для меня. Я так понимаю: хочешь жениться – женись, не хочешь – не женись.

– Что значит: хочешь – не хочешь? А если надо?

– Надо, если любишь. А если не любишь, то не надо.

Ференц махнул рукой и, взяв только что поставленный трактирщиком на стол кубок вина, тут же сделал несколько больших глотков.

– Когда чего-то не понимаешь, лучше выпить,– сказал он, поставив кубок на стол и принимаясь за мясо,– и закусить. Ладно, давай лучше поговорим о твоих делах, Тамаш.

Тот грустно улыбнулся.

– Дела мои плохи.

– Да, об этом я знаю. У меня есть для тебя выгодное предложение, Тамаш.

– Разве может быть для меня в моем положении выгодное какое-нибудь предложение? – тоскливо протянул Запольяи.– Какой бы выгодой оно для меня ни обернулось, все пойдет в карман Жигмонду. Я должен ему десять тысяч золотых. Это деньги, которые я и за сто лет не заработаю.

Кое-как прожевав большой кусок мяса, Ференц откинулся на спинку деревянного стула.

– А зачем зарабатывать своим горбом? – насмешливо сказал он, ковыряясь пальцем в зубах.– Нет, горбом пусть зарабатывают крестьяне. А ты можешь сделать по-другому.

– Как это?

– Ты знаешь, что на следующей неделе в Сегед приезжает сотня королевского «черного войска» во главе с Тодором Егерцалем.

Тамаш брезгливо поморщился.

– Эта фамилия мне знакома.

Ференц отмахнулся.

– Да не в этом дело. Слушай дальше. Они будут здесь на постое месяц, представляешь? Сотня солдат месяц будет жить в нашем городе, и это помимо гарнизона.

Тамаш пожал плечами.

– Я не понимаю, в чем дело.

Ференц с заговорщицким видом подмигнул Тамашу и наклонился над столом.

– Слушай внимательно. Королевская сотня будет здесь не просто так. Тодор Егерцаль везет с собой кучу денег на провиант. А я, Ференц Хорват, между прочим, никто иной, как помощник воеводы, а, значит, его правая рука. Ты думаешь, для чего нужен воевода? Он должен кивать, когда в Буде король свистнет. Вот и все, за что им деньги платят. Остальное делаю я. Я должен закупать провиант для королевской сотни. Им ведь нужен хлеб, а их лошадям зерно. Смекаешь?

Тамаш заинтересованно посмотрел на Ференца.

– Да, кажется, что-то начинаю понимать.

– Пока что больше всего шансов было у Жигмонда. Он дает двадцать тысяч золотых тому, кто устроит возможность поставки этого зерна. Но у Жигмонда есть еще один конкурент в этом городе. Не буду называть его фамилию, скажу только, что он дает на пять тысяч дукатов больше.

– Не понимаю, при чем здесь я? – спросил Тамаш.

– Дело проще пареной репы. Я бы устроил это все для тебя. Только с одним условием: ты дашь мне больше, чем Жигмонд и больше, чем его конкурент.