Флот вторжения (Книга 2)

Тeртлдав Гарри

– Боюсь, что нет, - невозмутимо ответил Эмбри.
– Когда мне сказали, что кто-то назвал двадцать секунд после взлета, я решил, что мои шансы почти равны нулю и нужно приберечь денежки для наследников. А как насчет тебя, дружище?

– Жаль, что я испортил тебе пари, но должен признаться: я и был Тем самым парнем, который назвал двадцать секунд после взлета.

Радарная установка, как и любое электронное устройство, сделанное людьми, после включения требовала некоторого времени на разогрев. До Бэгнолла доходили слухи, что электронная техника,

снятая со сбитых самолетов, включается мгновенно. Бортинженер сомневался в этом. Насколько он знал, лампы (американцы называли их трубками) по природе своей должны разогреться. Возможно, ящеры не применяют лампы, но ему трудно было представить себе, чем их можно заменить.

– Еще один приближающийся самолет ящеров, направление то же, - доложил Гольдфарб.
– Расстояние... двадцать три мили. Проклятье, он движется очень быстро. Выключать радар?

– Нет, подожди, пока они не выпустят по нам ракеты, - сказал Эмбри.

Бэгноллу показалось, что пилот спятил. Но безумие пилота было логичным.

– Мы уже убедились, что можем уклоняться от ракет, самонаводящихся на наш радар. Если выключить его прежде, чем ящеры пустят ракеты, они могут подлететь ближе и обстрелять нас ракетами другого типа, от которых не увернешься.

– Да, их тактика строится на стереотипах, - немного подумав, согласился Бэгнолл.
– Сделав выбор, они будут повторять свои действия снова и снова, не задумываясь о результатах. И если они такие умники, зачем им давать в этом усомниться?

– Поэтому я и...
– начал Эмбри. Гольдфарб перебил его:

– Ракеты пущены! Летят на нас!

– Выключай радар!

"Ланкастер" вновь завертело в воздухе; и вновь Бэгнолл обеспокоенно подумал, не покинут ли рыба и чипсы его желудок. Ракетам ящеров и на этот раз не удалось сбить английский самолет.

"Может, в конце концов, мы все-таки выживем", - подумал Бэгнолл. Когда "ланк" покидал взлетную полосу, бортинженер сильно в этом сомневался.

Тэд Лэйн прислушивался к уцелевшим "москитам", которые атаковали самолет ящеров.

– Наши завалили еще одного ящера!
– воскликнул па-диет.

На этот раз никто из экипажа не закричал от радости. Все понимали, какую цену приходится платить пилотам истребителей за каждый сбитый вражеский самолет.

Спустя некоторое время радист сообщил Эмбри:

– Нам приказывают сворачивать действия и возвращаться на базу. Вице-маршал авиации считает, что, поскольку нам повезло дважды, нельзя искушать судьбу и рассчитывать, что она улыбнется нам и в третий раз.

– Старый придурок этот вице-маршал, - буркнул пилот. И поспешил добавить: - Разумеется, нет необходимости передавать ему мое мнение. Мы конечно же подчинимся его распоряжениям, как послушные детишки. Штурман, не будете ли вы любезны предположить, какой нам выбрать курс?

– Именно предположить, верно сказано, - отозвался Элф Уайт из своей занавешенной кабинки, находящейся позади кресел пилота и борт-инженера. После твоих выкрутасов с самолетом стрелка компаса продолжает выплясывать,

как под хороший джаз. Если мы действительно там, где мне кажется, курс ноль-семь-восемь минут через десять-двадцать приведет нас в район Дувра.

– Ноль-семь-восемь, понял, - сказал Эмбри.
– Выхожу на этот курс.

Он развернул бомбардировщик в небе так лихо, словно самолет был продолжением его самого.

Джордж Бэгнолл следил за аккуратными рядами приборов с таким вниманием, будто они показывали частоту ударов его сердца и состояние дыхания. Это не было преувеличением: если бы двигатели "ланкастера" или гидравлическая система отказали, биться его собственному сердцу оставалось бы недолго.

– Я нахожусь на связи с базой, - доложил радист.
– Они сообщают, что за сегодняшний вечер нападений ящеров не было.

– Приятно слышать, - сказал Эмбри.

Бэгнолл кивнул. Приземление будет не из плавных - как всегда. Наспех починенные повреждения самого самолета, наспех починенная полоса. В этот раз их самолет не пострадал, как бывало после возвращения из полетов над Германией или Францией. В бомбовом отсеке нет бомб, которые не сумели сбросить. Но в баках горючего больше, чем обычно оставалось на обратный путь. А горючее, на котором летал их самолет, в случае неполадок превосходно умеет взрываться.

– Черт побери!
– воскликнул пилот.
– Смотри! Эмбри ткнул пальцем в темноту, лежащую под ними. Глаза Бэгнолла последовали за пальцем пилота. Теперь и он заметил красные мигающие огоньки. В ответ он мигнул огнями на крыльях бомбардировщика, подтверждая, что заметил сигнал.

Внизу зажглись новые цепи огней: белые вдоль одного края посадочной полосы и зеленые вдоль другого. Эмбри заметил:

– Выглядит как какая-нибудь паршивая полоса для транспортных самолетов. Я-то думал, мы садимся на свою полосу.

– Могло быть и хуже, - заметил Бэгнолл.
– По крайней мере полоса не обрывается в море.

– Да, успокаивающая мысль.

Эмбри направил "ланкастер" между двух рядов огней и пошел на посадку. Спешное приземление было далеко не мягким, но и отнюдь не аварийным, если сравнить с их посадкой во Франции. Вместе с остальными членами экипажа Бэгнолл быстро вылез из бомбардировщика и побежал через полосу, вновь потемневшую, к ангару. Гофрированные стены ангара были обложены мешками с песком, защищающими от попадания снарядов.

Двойной полог из темной ткани, натянутый у входа, позволял входить и выходить, не пропуская во внешний мир ни полоски света, которую могли бы увидеть сверху. Свет лампочек, свисающих с потолка без всяких абажуров, резанул по глазам Бэгнолла, привыкшим к темноте, словно фотовспышка.

Экипаж бомбардировщика расположился на стульях и кушетках. Кто-то, утомленный полетом, мгновенно уснул, не обращая внимания на свет. Другие, и в их числе Бэгнолл, достали трубки и сигареты.

– Можно, я возьму?
– спросил Дэвид Гольдфарб, указав на пачку борт-инженера.
– А то мои кончились.