Фокус
Шрифт:
— Это что сейчас было? — Костя свирепо раздувает ноздри и потирает отбитую щеку. Даже в полумраке хорошо виден красный отек. Даже интересно, хватит ли ему духу вернуться с таким «украшением» в зал. — Сначала обувь мне испортила, теперь это.
— В следующий раз буду целиться шпилькой тебе в глаз. — В голове очень кстати всплываю я сама в образе Ганнибала Лектера.
Хочется сказать Косте, что он снова все разрушил, но он все равно не поймет. Что бы я ни сказала — запишет победу и еще одну «звездочку» на воображаемую перевязь с орденами его боевой славы.
Поэтому
Когда прохожу мимо, Костя пытается задержать меня: так сильно сжимает пальцы на предплечье, что на глаза наворачиваются слезы. Теперь точно останется синяк, но плевать. Я просто хочу, чтобы он меня больше никогда не трогал, даже не прикасался.
— Убери. От меня. Руки.
Не только меня удивляет до противного резкий тон собственного голоса. Костя разжимает пальцы и отступает в сторону. Если бы он попытался снова меня остановить или произнес хоть слово, я бы не задумываясь выполнила угрозу и превратила Летчика в Кутузова. Очень фигового Кутузова.
Если бы не Наташа, моей ноги здесь не было бы через пять минут, но мы приехали вместе, и я обязана отвезти ее обратно, потому что именно так поступают подруги.
Наташа сразу понимает, что что-то случилось, даже не пытается задавать вопросы. Говорит только, что перед Олей извинится сама за нас обеих. И уже в машине, когда я очень стараюсь смотреть только на дорогу и не думать о том, что там, за тысячу километров, мой Фенек думает бог знает о чем, говорит:
— Я такая дура, Йо. Это… Костя, да?
Просто киваю, но у меня слишком очевидно сводит челюсти, чтобы весь масштаб «это Костя»был понятен без слов.
— Прости, Йо.
Я не могу на нее обижаться по многим причинам. И в основном потому, что именно Наташа была рядом, когда я переживала наш с ним разрыв. Хотя, там и рваться было нечему, но тогда произошедшее казалось трагедий, достойной отнять первенство у «Унесенных ветром».
Порог дома я переступаю около половины двенадцатого ночи.
Мне стыдно за то, что случилось. И стыдно за то, что, несмотря ни на что, мне нужно услышать его голос. Даже если это будет последний раз. Даже если это будет: «Знаешь, маленькая, я не хочу разбираться с твоими бывшими или настоящими, мне эти проблемы ни к чему».
И я настолько морально готова это услышать, что пока я, полностью одетая, стою в темной прихожей и набираю Андрея, телефон дважды выпадает из дрожащих пальцев.
Первый гудок, второй, пятый…
Я готова нажать на «отмену», но когда палец зависает над красной кнопкой, телефон «отвечает».
Женским голосом.
— Да? — Мне кажется, что на том конце связи как минимум королева, с таким вызовом звучит это простое «да». — Алло?
— Мне нужен… Андрей, — кое-как отвечаю я. И голос предательски ломается от подкатившей к горлу паники. У нас сегодня взаимно заколдованный день случайных разговоров не с теми людьми?
— А зачем тебе нужен мой Андрей?
Ее Андрей?
У меня кружится голова: может, просто от усталости?
— Ты кто такая? — продолжает допрос
Это просто дежавю. Сон, который иногда каким-то образом проскальзывает в реальность.
— Может быть… — Я не знаю, что сказать. Я не умею огрызаться, не умею показывать зубы и просто не знаю, что мне делать с мыслями о том, почему в полночь телефон моего Андрея оказывается в руках у другой женщины.
Хотя, конечно, я лукавлю и обманываю сама себя.
Не моего.
— Не звони сюда больше, поняла? У нас семья, а ты появилась только потому, что был маленький разлад. Я — его женщина. А ты просто недоразумение.
Она сама разрывает связь, и на этот раз я нарочно позволяю телефону упасть в третий раз.
У всех вещей на свете есть разумное объяснение. Даже у хаотично двигающихся точек в небе. Нужно просто захотеть найти логику — и загадка раскроется сама собой, как цветочный бутон под лучами утреннего солнца. Главное приложить немного усилий. Чуть-чуть.
Я потихоньку иду на кухню — даже не снимаю обувь и не включаю свет. Пока голова снова и снова пытается завестись, работает память тела: руки сами находят чайник, включают кнопку, берут из шкафчика чашку. На одних рефлексах засыпаю чай, бросаю кусочек сахара, пытаюсь срезать кружок с лимона, но промахиваюсь и нож скользит по пальцу. Даже не больно. Как будто это чужой палец.
Сейчас кажется странным, что мы никогда не обсуждали личную жизнь друг друга. Просто он сказал «мы с Совой сами по себе», я сказала: «нет никакого мужчины». И все, этого было достаточно, чтобы в голове отложилось, что мы оба — свободные люди.
Но ведь с тех пор прошло много времени.
Я загибаю кровоточащий палец и еще два. Три недели. Еще немного — и в нашу жизнь войдет холодный и злой февраль.
Может быть, в жизнь Андрея в самом деле вернулось прошлое? Может быть, с этим «прошлым» он провел весь сегодняшний день. Может быть, он звонил так поздно вечером, чтобы сказать об этом и просто красиво попрощаться или предложить «остаться виртуальными друзьями».
Есть еще целая куча всяких других «может», но я наглухо захлопываю перед ними дверь, потому что иначе просто сойду с ума.
Нужно довериться старой поговорке и лечь спать. Утром обязательно что-то прояснится.
Но сделать это сложнее, чем кажется. Можно до бесконечности пытаться спрятаться под подушкой, но и там меня достают ядовитые слова: «Ты кто такая?», «Ты просто недоразумение» и «Мой Андрей». Но больше всего ранит: «У нас был маленький разлад».
Неужели я снова оказалась промокашкой в чужих отношениях, где мне нет и не может быть места?
Только в третьем часу ночи заставляю себя стащить нарядное платье и, путаясь в ногах словно пьяная, иду в душ. Как, оказывается, бывает тяжело делать даже что-то совсем простое — даже на простое умывание уходит, кажется, целая вечность. А потом еще столько же я сижу в уголке душевой кабинки и позволяю воде смыть с себя ужасный день. Хотя бы немного. Хотя бы просто пыль, потому что «тяжелые металлы» так или иначе теперь глубоко засели внутри меня.