Фонарь под третий глаз

Раевская Фаина

С этими словами я быстро накорябала на клочке бумаги номер своего мобильника и, сунув бумажку в руки округлившего глаза старика, с тяжелым сердцем покатила домой. В смысле на дачу.

Утром, проснувшись, я упрямо не вылезала из кровати, дожидаясь, когда Игнат изволит отбыть в свой убойный отдел. Однако милиционер сегодня на службу не спешил. Его жизнерадостное гудение, изредка прерываемое Манькиным хихиканьем, доносилось сперва из кухни, а потом переместилось во двор.

— Можно подумать, у нас

с преступностью уже покончено, — ворочаясь с боку на бок, ворчала я. — Шел бы себе на работу и шел. Так нет! Расслабился, понимаешь, на природе. И вообще, кто его сюда звал?!

Дольше оставаться в постели было невозможно: естественные потребности требовали немедленного выхода. Хмурясь и вздрагивая в предчувствии нелегкого разговора с Игнатом, я поспешила в «удобства».

Жених с невестой самозабвенно целовались на скамейке под яблоней. Случай замечательный! Я попыталась незаметно прошмыгнуть мимо, но ничего не вышло. Легендарная ментовская бдительность Игната не дремала.

— Доброе утро, Ярослава! — весело воскликнул капитан, с трудом вырываясь из Манькиных объятий. Не такое это простое дело, как может показаться сначала! Подружка, горя желанием облегчить мою участь, повисла на женихе, словно репей на штанах. Я воспользовалась моментом и юркнула в деревянный домик.

Конечно, можно было просидеть тут до вечера, но рано или поздно все равно придется выходить! В противном случае Игнат мог вызвать на подмогу спецназ и взять хлипкое убежище штурмом. Я вышла. К этому моменту Игнату удалось освободиться от жарких объятий любимой. Манька сидела рядом с женихом и на всякий случай держала его за руку. Впрочем, капитан, кажется, вовсе не собирался лютовать. Наоборот, он сидел, развалившись на скамейке, и добродушно щурился.

— Слышь, Славка, как продвигается расследование?

— Нормально…

— А почему ты спрашиваешь? — возмутилась подруга. — Между прочим, мы договаривались, что ты будешь держать нас в курсе происходящего. И что же? Со своей стороны, мы держим свое слово: никуда не лезем, ничего не предпринимаем, даже из Москвы уехали… А ты?

— А что я? — поднял мохнатые брови Игнат. Добродушие как-то незаметно сползло с его лица.

— Да из тебя слова по делу клещами не вытащишь!

— Так ведь нечего пока рассказывать, Мань!

Подружка скептически ухмыльнулась:

— Правда?! О как! Дожили: милиция, органы всякие внутренние не могут отыскать каких-то преступников!

Игнат нахмурился, но вопросы задавать перестал. Он поднялся и, не глядя в нашу сторону, проследовал на кухню. Маруська хитро подмигнула мне и ходко потрусила следом за возлюбленным.

Вскоре Манька позвала завтракать. Игнат молчал, но было заметно — это молчание ему нелегко дается. Зато подружка щебетала, словно какая-нибудь беззаботная птаха. Я молча жевала бутерброд, уткнувшись взглядом в свою чашку. Чувство неловкости было всеобщим, но первым не выдержал капитан:

— Славик, я гляжу, у тебя ботаник завелся?

—

Какой ботаник? — не поняла я.

— Тот самый, который этот гербарий приволок, — Игнат кивнул в сторону корзины цветов, которую я водрузила на холодильник.

— Это подарок, — несколько невпопад пояснила я и на сей раз даже не покраснела. Да и с чего, собственно? Корзину мне и в самом деле подарили.

Игнат согласно кивнул:

— Я так и подумал. Это подарок для твоей подруги, у которой вчера был день рождения. Но в силу жлобского характера Ярославы букет обрел последний приют на этой кухне.

— Это кого ты жлобом обозвал?! — мгновенно закипела Манька, вставая на мою защиту. — Да будет тебе известно, товарищ капитан, этот букет Славке подарил новый поклонник. Очень богатый, щедрый и внимательный мужчина, между прочим. В отличие от некоторых!

Я сделала вид, что подавилась и изо всех сил закашлялась, сильно толкнув при этом Маньку. Хоть бы типун вскочил на ее длинном языке! Знает ведь, капитан терпеть не может, когда в нашем окружении появляется какой-нибудь новый объект. Особенно в те моменты, когда мы с Маруськой находимся в эпицентре малоприятных историй или затеваем очередное расследование.

— Поклонник, значит… Ну, ну, — Игнат снова кивнул и, чмокнув Маньку в макушку, отбыл на службу.

Подружка пошла его провожать, а я призадумалась. Так ли случайна была моя встреча с Аполлоном? Ну, богатый, ну, красивый… Но это вовсе не значит, что он не может быть махровым преступником. Всем известно — большие состояния нажиты нечестным путем. И корзина цветов, попавшая в дом каким-то таинственным образом, говорит как раз не в пользу Аполлона.

Я совсем по-собачьи встряхнулась.

— Глупости какие! Если так пойдет и дальше, я скоро начну подозревать собственное отражение в зеркале! Влюбился в меня Аполлон — и точка. Мань, как ты думаешь, — обратилась я к вернувшейся подруге, — в меня можно влюбиться?

— С первого взгляда и на всю жизнь, — не раздумывая, ответила та. — Славик, давай-ка выкладывай подробности. Я сейчас умру от любопытства!

Рассказ о волшебном превращении отца Валентина в светского льва вышел очень красочным. Когда я дошла до того момента, как плутала по Малаховке в поисках дороги домой, до нашего слуха донесся мелодичный перезвон моего мобильного телефона. Нехотя поднявшись, я недовольно проворчала:

— Опять мент твой звонит! Забыл, наверное, последние указания дать. И что за человек? Ну, чисто банный лист, прости господи!

Однако звонил не капитан. Голос в трубке принадлежал Николаю Федоровичу, болтливому и любопытному соседу господина Онищенко. Тот факт, что дед звонит с утра пораньше, встревожил меня не на шутку. Николай Федорович долго кашлял, а потом наконец заговорил:

— Але? Это Ярослава? Здравствуй, дочка. С тобой говорит Николай Федорович, пенсионер. Помнишь такого? Ты вчерась вечером просила, чтоб я, значит, позвонил…