Фонтаны на горизонте
Шрифт:
За гарпунерами надо внимательнее следить, сейчас они способны на любую пакость. — И уже другим тоном обратился к Горевой: — Ну, рассказывай новости, показывай, что нам привезла, будущий профессор.
Горева подошла к столу и развернула небольшую карту Дальнего Востока. Первый год учебы у нее прошел хорошо. Много пришлось поработать и в библиотеках, чтобы собрать весь материал о китах, который мог пригодиться ее товарищам.
Это — пути миграции китов, — заговорила она, указывая карандашом на цветные линии, тянувшиеся вдоль камчатского берега на север. Горева волновалась, хотя десятки раз представляла
Геннадий Алексеевич с необычайным волнением рассматривал книгу. На ее обложке стояло: «А. И. и И.А. Северовы». Вот труд отца и брата. Их нет в живых, но исполнилось то, о чем они мечтали, чему посвятили жизнь... Глаза капитан-директора затуманились. Он невольно вспомнил прошлое.
— Поздравляю тебя, Геннадий Алексеевич, — негромко сказал Степанов. — Поздравляю с книгой. Она, как и наша флотилия, достойный памятник им.
Помполит не назвал имен, но капитан-директор знал, кого имел он в виду.
Орлов смотрел на Нину и слушал ее со смешанным чувством. Девушка после возвращения вела себя по отношению к нему так, словно его не было на флотилии. И капитан знал, что виноват в происшедшем он сам. А Нина, стараясь не замечать Орлова, в то же время думала о нем. Морская жизнь быстро сближает людей, позволяя познать друг друга, раз и навсегда определить свои отношения. Коллектив флотилии стал для Горевой второй семьей, и она нашла здесь настоящих, верных товарищей. Но радость возвращения была для Нины омрачена.
Сколько раз там, в Москве, она думала о том, как приедет к китобоям, и всегда перед ней возникал образ Орлова. Нина не признавалась себе, но она была влюблена в молодого капитана. Как сложатся их отношения, Горева не знала. Она была охвачена одним желанием — быть рядом с Орловым, видеть его, слышать, и, чем больше проходило времени, тем сильнее становилось ее чувство. Горева остро ощущала расстояние, которое отделяло ее от флотилии, от Орлова.
Какими радужными красками рисовала себе Горева встречу с капитаном! Она знала, была убеждена, что и Орлов любит ее. Это волновало и радовало Нину. И вот все оказалось глупой девичьей выдумкой.
Орлов не тот, каким она хотела его увидеть. Он, как ей казалось, стал в обращении официально вежлив, равнодушен, холоден. Это сначала ошеломило девушку, н Горева страдала. Она злилась на себя
Нина знала причину изменения в отношении Орлова к ней. Это началось с тех пор, как на «Фронт» прибыла новая радистка Воинова. С первого взгляда Нина невзлюбила эту хрупкую на вид молодую морячку, ее манеру носить форменную фуражку и китель. Ей казалось, что Воинова слишком кокетлива.
Кажется, Орлов к ней неравнодушен, к Воиновой, — заметила однажды Ольга.
А мне какое дело? — стараясь скрыть волнение, произнесла Нина и тут же подумала: «Еще посмотрим, чей Орлов будет».
Капитан тоже переживал. Воинова привлекала его. Он все чаще стал бывать в ее обществе. Она казалось ему какой-то особенной, романтичной. Скупая на слова, Мария не избегала капитана, но и не давала никакого повода к тому, чтобы Орлов мог подумать, что она им заинтересовалась. Воинова рассматривала его внимание только как товарищеское.
С приездом Нины молодой капитан стал задумчив. Холодно встретив Гореву, он постепенно убеждался в том, что в нем просыпаются те чувства, которые когда-то владели им. Орлов находился в смятении. Обе девушки нравились ему. «Но любить-то я должен одну», — говорил он себе почти с отчаянием. И смутно сознавал, что эта одна, Нина, для него потеряна.
Вот и сейчас, раздавая книги Северовых, она вручила экземпляр и ему, даже не взглянув на него. Орлов, чтобы скрыть свое огорчение, открыл книгу и увидел посвящение: «Русским китобоям».
На первых страницах книги было напечатано предисловие, написанное Степановым. Капитан быстро пробежал его и увидел свое имя. Степанов писал о том, что в море вышли советские китобойные суда под командованием опытных моряков, что мечта Северовых претворяется в жизнь. Орлов услышал голос Курилова:
Завтра мы станем к гарпунным пушкам. Если говорить откровенно, товарищи, я очень волнуюсь, но жду нашей охоты, как праздника. Вызываю Турмина и Орлова на соревнование. Условия такие: быстрее освоить гарпунерское дело и бить китов лучше, чем наши иностранные, с позволения сказать, учителя.
Принимаю вызов, — звонко сказал Турмин.
А я «вас обоих вызываю!—задорно, без обычной своей сдержанности объявил Орлов. Ему хотелось, чтобы Горева обратила на него внимание.
Не горячись, Орлов, — засмеялся Степанов, — обставят они тебя.
Это мы еще посмотрим! — Орлов взглянул на Гореву.
Завтра борьба за советский китобойный промысел примет новые формы, — обратился Степанов к первым советским гарпунерам. — Не мешайте охотиться гарпунерам-иностранцам, используйте время, когда их нет у пушек. Вам оказано большое доверие. Вы можете и должны стать настоящими гарпунерами.
Моряки разошлись по своим судам. Можура пригласил Курилова к себе в каюту.
— Отдыхай у меня, а то у вас в кубрике шумно. Капитан ушел на мостик, но Курилов не мог заснуть
и взял книгу Северовых. Она открывалась общим очерком о китобойном промысле.
«...Киты издавна привлекали к себе внимание человека. Но долго, очень долго человек не осмеливался поднять на кита-исполина руку с охотничьим оружием. Промысел китов начался лишь в девятом веке нашей эры у берегов Испании и на Севере. С каждым годом он все быстрее расширялся.