Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта
Шрифт:
Андрюха вскочил, раскланялся. И пообещал, прежде чем исчезнуть:
– Валерий Кузмич, когда-нибудь и я вас угощу!
И убежал, его ждал Газзаев. Ушел и Непомнящий. А я продолжал сидеть, ждал. Выпил еще один кофе.
И тут вышел Слуцкий.
– Ну наконец-то! – сказал я.
– Извини, – ответил он. – Смотри, что сейчас будет.
Я увидел, что у огромного панорамного окна сидит гендиректор ЦСКА Роман Бабаев. А навстречу ему, выйдя из лифта, идет Акинфеев. Довольный, веселый.
– Сейчас новый
До стадиона надо было ехать на такси минут сорок. Хорошо, что Ваня Жидков взял напрокат машину. Было и комфортнее, и веселее. Я, друг тещи, Микулик – все люди не хлипкие – вжимались в заднее сиденье, машина возмущалась, стартуя на светофорах.
– Как «Зенит»? – спросил я у Вани. – Что Спаллетти?
– Видел его вчера, – ответил он. – Сам подошел, пожал руку. Сказал: «Я знаю, от кого ты получаешь информацию», – и ушел.
– Тяжело ему, – сказал я. – Наверное.
– Был такой случай… – начал Микулик, и мы замерли, предвкушая.
Дорога пролетела быстро. В первый игровой день мне так не казалось.
Таксист был угрюм, друг тещи рассматривал пейзажи и преимущественно молчал.
Мы вошли в пресс-центр, там давали хот-доги. Они кончились быстро – вероятно, потому, что были куплены из расчета по одному на журналиста. Одноразовые пакетики кетчупа остались нетронутыми почти все. Так и лежали на белых подносах.
– Работаете, Андрей Владимирович, – сказал Микулик Малосолову. – А то люди жаловались в первый игровой день, что даже перекусить нечем.
– А как же! – довольно кивнул Андрюха.
И тут появился Вадик. Радостный.
– Я ехал на электричке! – сказал он. – Дешевле на два шекеля, чем на маршрутке. Только приходит сюда не за полтора часа, а за час.
Мы его поздравили. Принесли протоколы, все побежали их разбирать. Потом народ уткнулся в листы, изучая состав.
Вадик поднял голову от бумаги. И вдруг увидел подносы, оставшиеся от хот-догов. И пакетики кетчупа на них. Разволновался.
– А зачем тут кетчуп?! – тревожно спросил он, уже прозревая.
– Мне пора, – сказал я Микулику.
– А я, пожалуй, еще побуду, – отозвался Сережа и подошел к Вадику.
– Старик, – сказал он. – Даже если кончились коробочки от «Аэрофлота» и не хватило хот-дога, это не повод унывать. Вот стоит Андрей Владимирович Малосолов, пресс-атташе турнира. И если даже еды для журналистов больше нет, он пожертвует своими суточными, чтобы критики в статьях было меньше.
Перед началом игры камера показала по телеканалу ложу прессы. Вадик сидел рядом с Микуликом, в руке у него был хот-дог. Оба были совершенно счастливые.
– Вот видишь, – сказал я Сереже на обратном пути. – Не зря однажды про тебя Павел Васильев написал: «Похож на менеджера зарубежного клуба».
– Со мной однажды была такая
Наташа, жена Вани, оживилась. Ей Сережкины байки нравились, как и всем нам.
Сорок минут до Тель-Авива. Всего-то, когда в хорошей компании.
«Интер» и «Арсенал»
Дело было летом. Было жарко. Веранда, увитая диким виноградом. Молчаливые официанты-азербайджанцы в белых рубашках. Табличка на двери, ведущей из прокуренного ресторана туда, на воздух: «Веранда закрыта на спецобслуживание».
День рождения у друга. Двойной день рождения, потому что предыдущий, сороковой, он не отмечал. Готовился теперь убить двух зайцев.
Мы пришли с женой в срок, руку мне оттягивал пакет с подарком. Когда я подошел к двери, чтобы пройти на веранду, менеджер буквально подскочил ко мне и встал, преграждая дорогу:
– Извините, не работает!
– Нас ждут, – сказал я. – Я на день рождения.
Он посмотрел на мою жену с удивлением, на меня – с недоверием, но отошел. И мы пошли – через фонтанчик, через бассейн с карпами. Туда, где негромко пел Стас Михайлов. Из динамиков, к сожалению, а не собственной персоной – так было бы совсем интересно.
Именинник увидел нас и пошел навстречу. Один, без жены.
Я его расцеловал. И жена тоже.
– А где Оля? – спросил я, вручая подарок.
– Такая тема, братик, – сказал он, – осталась дома. Не совсем любит подобные праздники.
Я удивился, потому что помнил, что с моей свадьбы они ушли последними. Оля подбила оставшихся садиться на шпагат у рояля. Человек, не любящий подобные праздники, вряд ли был на это способен. Друг тогда подбил себя сам, двадцатью порциями виски.
Мы стояли, смотрели, здоровались. Я говорил жене:
– Вот с ним я пятнадцать лет назад занимался в секции карате. И с ним. И вон с тем. А этот играл в футбол, в одной команде с Тихоновым. Потом Тихонов ушел в армию, а он нет.
– Кто такой Тихонов? – спросила жена, и я объяснил.
Но она слушала невнимательно. Перебила меня в середине рассказа вопросом:
– А что, я единственная женщина здесь?
Я посмотрел по сторонам и понял, что она права. И сразу понял, почему она – единственная женщина на празднике. Точнее, почему нет других.
В «Чапаеве и пустоте» есть красивый эпитет «ассенизаторы реальности». Но это было употребимо тогда, в девяностых. Сейчас говорят проще: партнеры по бизнесу.
– Слушай, мы, наверное, пойдем, – сказал я. – А завтра давай мы тебя отдельно поздравим.
– Ты что! – возмутился друг детства. – Уважаемый человек, такая радость.
Он умел говорить без глаголов – только прилагательные и существительные. И употреблял мат только в тех случаях, когда рассказывал о своих семейных кризисах.