Форма жизни
Шрифт:
Наконец твёрдый материал обездвиженной твари начал размягчаться под воздействием химических реактивов.
— Держи его! — Гоум выразительно кивнул Кайлу на Онжилая. — А ты постарайся не дёргаться, сейчас будет больно.
Кайл понял, что никогда не забудет этой картины: окровавленное, наполовину сформированное глазное яблоко, которое пытался вырастить изменённому воину маленький Серв… Это было так поразительно и отвратительно одновременно, что находилось вне понимания и восприятия. Кайл стоял, глядя на окровавленную глазницу Онжилая,
Гоум аккуратно положил оторванный от плоти полусферический модуль на специально приготовленный поднос и дал Онжилаю зеркало.
— Придурок, — обронил он, когда бледное лицо воина начало вытягиваться от удивления — Онжилай наконец смог разглядеть зародыш нового глаза, который начал формироваться в изуродованной глазнице.
— Это был неизвестный тип модуля, причём крайне полезный!
Больше Гоум не добавил ничего — ушёл, крайне раздосадованный, и долго сидел на парапете, обрамляющем ртутный пруд, о чём-то размышляя в мрачном одиночестве.
Никто не решился потревожить его, даже Онжилай.
Ночью, пока все спали, произошло два события, в корне изменившие жизнь Кайла.
Во-первых, исчезла исцелённая Беат, а во-вторых, умер Даккар.
Это обнаружил сам Гоум, который спал мало и встал раньше других.
— Проклятие! — Этот вырвавшийся у старика возглас разбудил Онжилая, а тот, вскочив, в свою очередь, растолкал Кайла, чувствительно пихнув его ногой.
— Вставай! Что-то случилось!
Кайл вскочил как очумелый.
Первые несколько секунд он не понимал, где находится и что происходит вокруг. Во сне юноше казалось, что он вернулся к людям и снова толкает ворот городского шлюза, так что ему потребовалось время, чтобы окончательно вырваться из мира грёз и осознать действительность.
За тонкой перегородкой вновь раздались возбуждённые голоса.
Кайл оглянулся. Столь бесцеремонно оборвавшего его сон Онжилая уже не было в комнате, и, видимо, второй голос за стеной принадлежал ему.
— Да не знаю я! — услышал Кайл его злой, озадаченный возглас. — Она что-нибудь украла?
В ответ раздалось глухое, неразборчивое ворчание Гоума, за которым последовал уже более внятный вскрик:
— О Селен! Она убила его!
Этот крик заставил Кайла сорваться с места.
Вбежав в соседнюю комнату, он увидел Онжилая, свирепо вытаращившего свой единственный глаз, и Гоума, медленно отступающего к стене.
Даккар, которого он осматривал накануне, лежал на полу, вытянувшись как струна. В его теле, казалось, напряжён каждый мускул, но самое страшное заключалось не в этом: голова немого спутника Онжилая была отделена от тела!..
Кайл тоже попятился, с трудом сдерживая подступившую к горлу тошноту.
— Мерзкая тварь… — прошипел Онжилай, глядя на мёртвого Даккара. Кому адресовалось сорвавшееся с губ воина проклятие, не вызывало никаких сомнений — постель Беат была пуста и уже успела
Кайл расширенными от ужаса глазами смотрел на труп.
Крови почти не было — лишь небольшое, уже подсохшее пятно темнело под наголо обритым затылком Даккара. О том, что его голова более не связана с туловищем, свидетельствовал едва заметный, тонкий как волос, круговой порез на шее.
— Чем это сделано? — вопросительно хмыкнул Онжилай, присев на корточки подле трупа.
Гоум, который понемногу взял себя в руки, пожал плечами.
— Ты должен лучше знать это.
Онжилай покосился на старика.
— Я тут ни при чём, — буркнул он и протянул руку, чтобы прикрыть глаза мёртвого, пока его веки окончательно не одеревенели.
Ему не следовало этого делать — голова Даккара вдруг отделилась от туловища и с неприятным стуком откатилась в сторону, обнажив ровный срез обугленной плоти, какой не могло сделать ни одно известное людям оружие.
Кайла опять замутило, реакция же Гоума оказалась совершенно иной: взглянув на обрубок шеи, он резко толкнул Онжилая в сторону.
— Прочь! — заорал он, второй рукой толкая к дверям оцепеневшего Кайла.
В эти ужасные секунды он успел заметить, что срез, принадлежащий отчленённой голове, выглядит совсем не так, как обрубок, оставшийся на туловище. Там явственно серебрился металл, но что самое жуткое — среди матового мерцания что-то шевелилось.
Первый фонтан микромашинного семени ударил в тот миг, когда все трое уже были в дверях. Онжилай, который успел понять, что происходит, схватил низкий стол, опрокинув стоявшие на нём склянки, и прикрывался им как щитом, отступая последним.
Перепуганный Кайл увидел лишь серебристые брызги, чей стремительный, извергающийся полёт сопровождался влажным, неприятным шипением…
Дверь захлопнулась.
— О Селен!..
Гоум в изнеможении сполз по косяку.
Онжилай держал на вытянутых руках столик, вырезанный из податливой породы вулканического камня. Его крышка серебрилась тусклыми кляксами. Старик глазами указал на очаг, в котором тлели раскалённые куски металлизированных кустов:
— В огонь. Брось его в огонь!
Воин кивнул. Приблизившись к очагу, он бросил туда свой импровизированный, забрызганный ртутными каплями щит.
— Что это было? — смог наконец выдавить Кайл.
Испачканная серебром каменная столешница с треском зашипела, соприкоснувшись с угольями.
— Микромашины… — не то с отвращением, не то со страхом произнёс Онжилай, глядя, как всеочищающий жар заставляет корчиться и усыхать ртутные кляксы.
— А девочка не так глупа, как показалось, — неожиданно произнёс Гоум, не меняя своей позы. Он сидел на корточках, свесив между колен изборождённые морщинами руки. Кайл, переводивший взгляд с воина на лекаря и обратно, с удивлением заметил, что пальцы старика мелко дрожат. — Я ведь не сумел вчера распознать, что внутри черепной коробки Даккара созрело семя…