Форма жизни
Шрифт:
Одна планета — это наша Земля, второй был Селен.
Надпись Селен призывно мигала.
Беат действовала будто в полусне.
Её палец вновь коснулся сенсора «Действие», и опять чернота начала извергаться из неведомых глубин, отодвигая шарики в стороны, оттолкнув и уменьшив Солнце, но зато на гребне этой чёрной волны из глубин пространства вдруг вырвался, стремительно укрупняясь, бледно-зелёный, испятнанный белым и голубым шар планеты, вокруг которого кружили ещё две горошины — одна большая, а вторая поменьше.
Первый спутник был красным, второй — песочно-жёлтым.
Беат,
Она смотрела на предложенное изображение, но её разум, ещё не искушённый в вопросах космогонии, а только вскользь познакомившийся с её некоторыми постулатами и принявший на веру предложенную информацию об устройстве мира, не мог в полном объёме оценить то, что видели глаза.
Если этот огромный шар, вокруг которого обращались два спутника, на самом деле являлся утерянным Селеном, то почему он считается таковым? Ведь по предложенной Машиной схеме этот невообразимый зеленовато-белесый шар должен быть расположен совсем рядом…
Она вдруг растерялась, совершенно не зная, что следует предпринять дальше. Все её попытки непосредственного общения с Машиной пока что имели какой-то минимальный успех, но сильно ли она сама продвинулась в понимании сути показанных картин?
Я увидела Селен, но это знание непонятно мне. Мне более понятен Новый Селен, пейзажи которого видны за прозрачным куполом, значит… Значит, следует найти его!
Теперь её пальцы касались подсвеченных изнутри квадратиков с буквами уже более уверенно, осмысленно.
Новый Селен — появилась надпись.
Она опять коснулась квадратика с символом «Действие».
Внутренне Беат ожидала, что чернота снова начнёт изливаться на экран, сужая или же, наоборот, расширяя границы восприятия, но, к её изумлению, этого не произошло: картинка осталась той же самой, лишь песочно-жёлтый спутник зелёной планеты внезапно укрупнился, пододвинулся ближе к наблюдателю, а чернота пространства вокруг него неожиданно просветлела, превратившись из обсидиановой в серую, и на этом фоне внезапно начали возникать полупрозрачные символы древнего языка.
Она не имела никакого опыта динамического чтения с экрана, тем более с такого огромного, прозрачно разделённого на три оперативных окна, текст в которых словно маска накладывался поверх изображения околопланетного пространства Селена и двух его спутников.
В первые несколько минут Беат казалось, что движущиеся текстовые сообщения образуют хаос отдельно расположенных знаков. Неискушённый взгляд успевал разве что выхватить какие-то знакомые символы, но понемногу зрение стало свыкаться со скольжением строк, и она наконец разглядела, что перед ней расположены три отдельных, независимых друг от друга текста, которые двигались от нижнего среза к верхнему с разными скоростями.
Самым медленным оказался крайний левый столбец, и Беат переключила своё внимание на него.
Информация оказалась достаточно короткой и была запущена по кольцу, что в конце концов позволило девушке прочитать все строки, с трудом собрав в единый смысловой ряд слова древнего языка:
«Новый Селен». Колония
Беат взмокла, пока читала эти строки.
Информация, которую она сумела воспринять, оказала на неё ошеломляющее действие. Это не было чувством соприкосновения с какой-то тайной, нет, всё осмыслялось гораздо глубже, острее, прочитанные строки воздействовали на психику как наркотик…
Она невольно подалась вперёд, преодолевая головокружение и спонтанную дрожь.
Второй текстовой столбец скользил несколько быстрее первого и содержал в себе большее количество информации. Беат желала бы прочесть её одним усилием, но первая попытка оказалась неудачной, она едва ли сумела осознать смысл начального слова верхней строки, как та уже исчезла за верхним срезом экрана.
Чтобы не сосредоточиваться на середине текста, Беат решила вновь дождаться его повтора, тем более на экране и так было на что посмотреть. Полупрозрачные буквы, плывущие на фоне посеревшего, исколотого колючими искрами звёзд мрака, не мешали ей созерцать три неведомых мира, чьё объёмное изображение служило фоном текстовых пояснений.
Она всё ещё не могла освоиться с мыслью, что большой зелёно-белый с голубыми полосами шар и есть Селен.
Внимание Беат привлекла блестящая конструкция, которая медленно выплыла из-за края планеты. Неторопливо и величаво она пересекла центр экрана, продемонстрировав подробности своего строения. Эта непонятная конструкция была похожа на толстое сверкающее колесо, соединённое четырьмя спицами со втулкой-ступицей, сквозь которую была пропущена длинная ось.
Когда это сооружение заняло собой центр экрана, приблизившись настолько, что стали различимы даже мелкие детали её структуры, Беат внезапно поняла, что вся поверхность «колеса» испещрена длинными цепочками овальных проёмов, изнутри которых пробивается неяркий, рассеянный свет.
Это были огромные панорамные окна, на фоне которых казались мелкими и едва различимыми точками крошечные фигурки живых существ.
Размышления, приведённые выше, ставят перед нами закономерный вопрос: если жизнь уникальна и не распространена повсеместно по миллиардам миров миллионов галактик, то как её сохранить и преумножить?
Здесь вступают в игру два фактора. Оба они неблагоприятны. Первый заключён в конечности скорости света, что катастрофически сужает возможности экспансии в глубины Вселенной, а второй — в относительной непродолжительности человеческой жизни по сравнению с масштабами тех расстояний, которые требуется преодолевать для успешного освоения нового пространства и осеменения его биологически активными спорами.
Преодолеть световой барьер — идея заманчивая, но, на мой взгляд, неосуществимая, по крайней мере при сегодняшнем уровне знаний и связанных с ним технологий. Другое дело — человеческое сознание, душа.