Форма жизни
Шрифт:
Пока он говорил, лицо Антона Столетова бледнело.
— В чём дело? — спросила Мари. — Тебе плохо?
Он покачал головой и вдруг сел, свесив руки между колен. Несколько минут он что-то мучительно обдумывал, глядя в пол, а потом поднял голову и произнёс:
— По-моему, фон Браун обыграл не только Онжилая, но и тебя, Френк.
— В чём дело, я не понимаю…
— Он уже имеет образцы микромашин, — ответил Антон. — Я думаю, что в скором времени исследования образцов вплотную подведут его к ответу на вопрос о бессмертии. Он ничего не узнает о древнем Селене, но вполне овладеет всеми возродившимися здесь технологиями микромашинного мира.
— О чём ты говоришь?! — Лаймер застыл как вкопанный. —
— «Европа», — ответил Столетов. — Отсюда, с Марса на протяжении последнего месяца изымались образчики инфицированной техники и транспортировались на борт дрейфующего за поясом астероидов колониального транспорта «Европа» для проведения исследований. Я лично доставил на борт крейсера «Орион» не меньше двух десятков отловленных тут андроидов…
— Мы не можем допустить этого. — Френк нервно расхаживал по гулкому пространству подвального помещения. Тусклый свет переносного фонаря едва разгонял сумрак, скупо освещая его фигуру.
Оправившийся от шока Онжилай сидел, привалясь к влажной шероховатой стене, и провожал его недобрым взглядом.
— Ты же говорил, что не следует трогать Майлера, — зло напомнил он.
— Я не знал, что отсюда изымаются образцы поражённой микромашинами техники. Я думал, что присутствие «Ориона» на орбите вызвано исключительно желанием удерживать ситуацию в границах зоны…
— Ага… А ведь Майлер фон Браун, похоже, оказался умнее тебя, Френк. Думаю, ему будет глубоко плевать на Селен, он возьмёт только то, что ему необходимо. Помяни моё слово, лет через пять на Земле возникнет новая власть, и попробуй-ка угадать с трёх попыток, кто станет во главе этой власти?
— Этого нельзя допустить.
— Каким образом, посмею спросить?
— Самым обыкновенным, — зло огрызнулся Френк. — Варварским. Таким, как ты любишь.
— А как же быть с идеями гуманизма?
— Какой тут, к чёрту, гуманизм?! — не выдержав, взорвался Дибров. — Люди не нуждаются в этих технологиях! Они будут востребованы только узким кругом лиц в их собственных интересах.
Онжилай повернулся к нему.
— А в чём, по-твоему, нуждаются люди? — спросил он.
— В возможности развиваться, жить, идти своим путём! — ответил ему Андрей. — Мы и так оказались в далеко не завидном положении, а знания, полученные нами, ещё более усугубляют его! — Он принялся расхаживать по замусоренному пространству подвала. — Выходит, что жизнь Земли уникальна, вокруг необъятный мёртвый космос. Его физические законы накладывают конкретные ограничения на нашу экспансию в пространстве, а теперь в этот котёл, в котором продолжает вариться человечество, будут слиты микромашины, которые не только не принесут пользы, но лишь усугубят проблемы. — Он остановился, глядя на Онжилая. — Да, фон Браун создаст новый вид робототехники, возможно, разгадав симбиотический смысл микромашин, он начнёт раздавать их инъекции категориям избранных или даже всем подряд, без разбора. Но что будет дальше? Вместо того чтобы действительно развиваться, люди начнут борьбу за обладание новыми возможностями, которые преподнесены даром, без исследований и усилий. Те, кто получит желаемое, станут жить много дольше, исчезнет страх перед физической смертью, а это породит безнаказанность многих действий, рухнут моральные запреты — мы станем рабами микромашин и в конце концов исчезнем, как исчезла цивилизация Старого и Нового Селена.
Никто не ответил на его монолог.
Онжилай, у которого отобрали оружие, сидел мрачный и непредсказуемый.
Столетов встал с ящика, ушёл в сумеречную глубину подвала и вернулся оттуда с куском ребристой арматуры в руках.
— Вы как хотите, — внезапно заявил он, — а я буду пытаться расчистить завал. — Он поднялся на несколько ступенек и добавил: —
— Френк, на два слова.
Лаймер посмотрел на Диброва, потом кивнул, соглашаясь.
— В чём дело? — спросил он, когда они отошли в сторону.
— Мне кажется, что ты ошибаешься, Френк.
— В чём именно? — переспросил Лаймер, прислушиваясь к монотонным звукам ударов — это Онжилай и Антон крошили угол бетонного перекрытия.
— В том, что тебе удалось пробудить память Мари, а заодно и наши с Онжилаем воспоминания, — пояснил Дибров.
— Ты считаешь, что это не так?
— Боюсь, что ты преувеличиваешь свои возможности, Френк. Посуди: трое из участников событий на Новом Селене оказываются в соседних гибернационных ячейках космического корабля, ещё один в этот момент приближается к месту встречи на борту «Ориона», и в конце концов мы пятеро собираемся вместе. Не слишком ли серьёзное испытание для теории вероятности?
— Думаешь, нас кто-то вёл?
— Боюсь, что да. Только определённой волей, влияющей на события и судьбы, можно объяснить нашу встречу. Это Машина, Френк. Не берусь судить, она ли инфицировала Марс древними формами жизни, но в факте нашей встречи явное постороннее влияние.
— Прошли миллионы лет, Андрей. Машина, даже если какие-то её компоненты и уцелели в подлунных бункерах, отрезана от внешнего мира. Как может она влиять на события и почему она не влияла на историю человечества до сих пор?
— Не факт, Френк. А её внезапное, как кажется, пробуждение я могу объяснить: мы сами разбудили её и дали возможность общаться с внешним миром. Мы произвели на свет информационные технологии, опутали Землю, Луну и Марс виртуальной сетью, основная передача данных в которой на отрезках межпланетных коммуникаций происходит в доступных Машине диапазонах. Она была отрезана от мира и потому оставалась мертва, но теперь боюсь, что она получила способ влиять на окружающую среду.
— Каким образом?
— Через Сеть. Как это делал ты или я, как может влиять на реальность любой пользователь Сети. Ты ведь не знаешь, кто кроется за тем или иным сетевым именем или адресом, верно?
— Да. — Френк был вынужден признать очевидное. — И что ты предлагаешь?
— Я не хочу быть марионеткой. Возможно, я не прав в своих подозрениях, но в нашем случае лучше перестраховаться, верно? Людям действительно не нужны формы жизни древнего Селена. Единственный их очаг, который может быть использован, сейчас сконцентрировался на борту «Европы». Я бы не хотел, чтобы микромашины по воле фон Брауна или какой-то третьей силы вырвались оттуда. Мне не нравится игра человеческими сущностями, а в особенности моей. Я хочу жить, сообразуясь со своей волей, со своими понятиями добра, зла или целесообразности. Мы должны нанести удар первыми, пока все планы третьих лиц находятся в стадии подготовки. Нужно действовать быстро и неординарно, чтобы наши шаги невозможно было предугадать, только так мы сможем обезопасить себя и других живущих от влияния извне. Очаг поражения должен быть уничтожен — это как минимум.
— Да, я согласен. Но как быть со мной? Как быть с теми андроидами, которые отловлены в зоне и переправлены на «Европу»? Я согласен, в подавляющем большинстве — это не лучшие образчики человеческих личностей, но…
— Не нужно, Френк, — оборвал его Дибров. — Ты же сказал — никто из нас не выйдет отсюда неизменённым, а это значит, что все мы автоматически сядем в одну лодку, верно? Циркулирующие в крови микромашины так же поставят меня за грань нормального человеческого общества, как поставило тебя за этой чертой тело человекоподобного робота. Нужно овладеть ситуацией, а уже тогда у нас появится шанс решать самостоятельно, что и как делать дальше, верно?