Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Шрифт:
Мосли очень заботился о безопасности и относился к автодрому в Имоле крайне насторожённо. В 1968 году он сам гонялся в Хоккенхайме с Джимом Кларком и лично видел страшную гибель английского чемпиона. С тех самых пор он убеждал фанатиков «Формулы-1», что меры безопасности совсем не обязательно погубят гонки. На следующий год он сам попал в аварию на «лотусе» и только укрепился в своём мнении.
По ходу предварительных заездов в Имоле уже однажды случалась серьёзная авария, а потом во время квалификации погиб Роланд Ратценбергер. Его смерть омрачила настроение пилотов, и они твёрдо решили добиться повышения безопасности всех автодромов. 1 мая Сенна вышел на старт, поглощённый
Экклстоун сохранял присутствие духа. Трагедии на трассе случались в его жизни постоянно. Он быстро отвёл семью бразильца к себе в моторхоум. Зазвонил телефон, и Леонардо Сенна услышал от Берни страшную новость: его брат мёртв. Несколько минут Экклстоун беспомощно наблюдал, как Леонардо бьётся в истерике, и тут телефон зазвонил снова. Берни извинился: произошла ошибка. У Айртона «травма головы». Леонардо ничего не понимал и отказывался верить Экклстоуну. На самом деле Сенна был уже мёртв, однако, во избежание проблем с итальянским правосудием, констатировать смерть нужно было вне пределов автодрома, лучше всего — в больнице.
Катастрофу показывали в прямом эфире. Всюду царил хаос, а кадры увозящего Сенну вертолёта «скорой помощи» ещё сильнее подогрели страсти. Когда трассу привели в порядок, гонка возобновилась. Шумахер одержал победу. Желая оказаться подальше от массовой истерии, Экклстоун улетел в Хорватию, к жене и детям. Те тоже были подавлены.
— Я не верил, что он может разбиться насмерть, — позднее говорил Экклстоун про Сенну. — Сенна всегда казался неуязвимым. Услышав о его смерти, я не поверил своим ушам. Я просто не мог пошевелиться. — И добавил: — Наверное, можно сказать так: когда пилот погибает за рулём болида, он умирает, занимаясь любимым делом. По-моему, это не так уж грустно.
Он храбрился, скрывая искреннюю печаль.
По всему миру непрерывно крутили кадры трагедии. Как говорил Экклстоун, «смерть у всех на глазах — словно распятие Христа в прямом эфире». Кое-кто возмущался, что гонку не отменили, звучали и голоса о чрезмерной опасности «Формулы-1».
Возникли и другие затруднения. Экклстоун прилетел со Славицей в Сан-Паулу, но родственники Сенны запретили ему появляться на похоронах. Неразбериха в моторхоуме в день трагедии представлялась им в ложном свете. Тысячи людей высыпали на улицы, словно умер глава государства, а Экклстоун смотрел, как Славица шествует в похоронной процессии вместе с мэром, по телевизору из своего номера в гостинице «Интерконтиненталь». Вернувшись в Англию, он не слушал тех, кто предрекал конец «Формулы-1», однако кризис разразился серьёзный. После гибели Сенны пилоты настойчиво требовали новых мер безопасности.
На авансцену вышел Макс Мосли.
— Они носятся на бочках с бензином со скоростью 170 миль в час даже без ремня безопасности, — заявил он журналистам. — Одна ошибка — и машина летит через узкий газон в вековые сосны.
Раньше, до смерти Сенны, скорость пилота ограничивалась только его отвагой. Теперь же Мосли оказался на высоте положения. Опасные виражи стали убирать, поребрики — делать ниже, а новые шиканы не давали сильно разгоняться. Ограничения резко повысили безопасность. Рон Деннис удивлялся политике Мосли:
— Нас заставляют тратить кучу денег ради того, чтобы ехать медленнее, — подметил он. — Мне это очень не нравится.
Экклстоун тоже недоумевал, однако не ввязывался в публичные диспуты. Он понимал, что подчас
— Я всегда говорил, что «Формула-1» масштабнее любой личности, — сказал журналистам Экклстоун. — Вы сами можете убедиться: так оно и есть.
Очередная авария в Монако чуть было не унесла жизнь пилота, и следующая гонка в Барселоне собрала ещё больше зрителей.
На кону стояло чемпионство, и теперь Михаэль Шумахер на «бенеттоне» стал явным фаворитом, но, чтобы поддержать популярность «королевских автогонок», ему нужен был достойный соперник вместо Сенны. Экклстоун предложил Найджелу Мэнселлу вернуться из Америки и выступить за команду Фрэнка Уильямса на июльском Гран-при Франции. Сам Уильямс был не в восторге от этой затеи, но Экклстоун обратился за поддержкой к компании «Рено», поставлявшей британской команде моторы. Уильямс уступил, и в июле Мэнселл за 2 миллиона фунтов вернулся в команду на четыре гонки. «Всё идёт хорошо», — говорил Экклстоун гостям, довольный острым соперничеством между Шумахером и Деймоном Хиллом. Напарник Мэнселла по «Уильямсу» был твёрдо намерен повторить достижение своего отца Грэма Хилла и стать чемпионом. На его пути стоял один лишь Шумахер. Будущий обладатель семи чемпионских титулов с тевтонской пунктуальностью описывал собственные ощущения в погоне за первым титулом:
— В мозг непрерывно поступает информация: новые образы, ощущения, чувства, изменения, а ты всё время крутишь руль, переключаешь передачи, следишь за соперниками на скорости 200 миль в час. Я отлично справляюсь с перегрузками и стараюсь проходить круг ещё на пару миллисекунд быстрее.
Шумахер был не просто пилотом, а скорее менеджером, который режиссирует свой собственный успех.
Экклстоун отдавал себе отчёт, что честолюбием Бриаторе превосходит даже Шумахера. Оба боролись, не щадя никого — без этого не бывает победы. Бриаторе красовался под софитами в обществе немецкой топ-модели Хайди Клум, рекламировавшей бельё «Виктория сикрет», а его имя мелькало в колонке светских сплетен ничуть не реже, чем в спортивных новостях.
— Подцепить красавицу ничуть не проще, чем уродину, — говорил он, — так что при прочих равных я предпочитаю красавиц.
В Италии он прославился неуёмной жаждой победы для «Бенеттона», за которую полагался приз в 300 миллионов долларов. В первых двух гонках у Сенны и других пилотов вызвал подозрения двигатель Шумахера, а 3 июля во Франции немец просто умчался от «Уильямсов», чем лишь укрепил подозрения. К облегчению Бриаторе, Мосли не нашёл доказательств того, что установленный в машине компьютер и правда «помогал» пилоту. С Шумахера не стали снимать очки. Кое-кто из гонщиков жаловался, что правосудие действует в угоду устроителям шоу.
Немец лидировал в сезоне с большим отрывом, однако всегда рвался к победе. Через неделю в Сильверстоуне он уступил очень важный «поул» Деймону Хиллу, отстав в квалификации всего на три тысячных секунды. Во время гонки взбешённый Шумахер проигнорировал чёрные флаги стюардов и вместо того, чтобы вернуться в боксы, продолжил гонку, а Бриаторе всячески защищал пилота. Выиграл Деймон Хилл. Две недели до Гран-при Германии в новостях только и делали, что рассуждали о политических нюансах автоспорта. Шумахеру грозили штраф и дисквалификация на две гонки. Немецкие болельщики собирались поджечь лес вокруг Хоккенхайма, если их любимец не выйдет на старт. Хиллу угрожали смертью, и на автодром он прибыл с полицейским эскортом.