Формула невозможного

Войскунский Евгений Львович

Эсва смеется. Дурр и Рена с цветами в руках, танцуя, входят.

Ами смотрит на них с интересом и радостью. Рена подходит к Ами, обнимает его.

Рена — Ами, это ты? Как ты себя чувствуешь?

Ами — Я-то хорошо.

Рена — И я хорошо.

Ами — Вижу. Да закружиться мне по твоей орбите!

Рена — Как вы сумели

так быстро приспособиться к этой атмосфере, Ами?

Ами — Не понимаю!

Рена — И я не понимаю.

Оба смотрят на Эсву и Дурра.

Дурр –

Вас исцелила мать Зарруш.

Рена — Исцелила? Как?

Дурр –

Она напиток сделала особый: бежит по сердцу жаркая волна и все смывает: грусть, усталость, злобу… Напиток чудодейственный такой из рук ее вы пили, что, поверьте, разлился по душе у вас покой — и будет в ней царить до самой смерти!

(Показывает на лекарство в сосуде. Рена пьет).

Рена — Ами, кто бы ни была эта мать Зарруш, она умная женщина. (Слушает пульс). Она дала нам такой чудесный сок, что наш пульс упал с семидесяти двух до пятидесяти ударов. Но каждый удар значительно сильнее. (Задумывается, радостно говорит). Поздравляю, Здесь люди по четыреста лет живут. Ты знаешь, сколько лет Дурру? По ихнему — три раза по тридцать и добавить три — значит, девяносто три!

Ами — Не может быть. Тебе три раза по тридцать?

Дурр подтверждает хлопками.

Рена (К Эсве) — Сказать и ваш возраст? Вам больше пяти по тридцать. (Эсва подтверждает хлопками). Видишь, Эсве сто пятьдесят лет.

Ами — Слушай, она же дитя!

Рена — Ее в этом году выдадут замуж.

Ами — Вот оно что! Извините меня, Эсва-ханум. Вы, оказывается, засиделись в девушках. Я не знал. (К Рене.) Ради аллаха, ты правду говоришь?

Рена — Конечно, Ами.

Ами — Эх, да закружиться мне по твоей орбите! Чего же ты стоишь? Надо сообщить профессору. (Мечется по сцене.) Где они? Я даже не знаю тут дорог. Эсва-ханум, да закружиться мне по твоей орбите, отведи меня к нашим.

Эсва –

Мы пойдем, ты не сердись, не суди нас строго, поброди здесь, оглядись, потерпи немного, поживи у нас в горах, — разгадай их душу, посиди у родников, пенье их послушай!..

Уходят.

Дурр и Рена машут им вслед. Входит Арфа. Дурр представляет ее Рене.

Дурр –

Вот, познакомься: мать моя… Теперь, Не веришь мне, — глазам своим поверь!

Рена (Подает ей руку. Арфа целует ее лоб.) Я очень рада, что познакомилась с вами. Хотя вам десять раз по тридцать, Вы молодо выглядите.

Арфа –

Ну, а тебе — раз пять по тридцать лет? Чему ты удивилась так?

Рена — Что вы? Мне двадцать пять лет.

Арфа (с удивлением, смотрит)…

Рена — Поверьте мне!

Арфа –

Поклянись!

Рена — Кем, чем поклясться вам?

Арфа –

Человеком! Его умом и чистотой души. Жить для людей — нет назначенья выше…

Рена (задумавшись) — И мы всегда клянемся человеком. (Поднимает руки, потом протягивает их вперед). Клянусь человеком, что мне двадцать пять лет. У нас люди живут два раза по тридцать. Самое большее — два раза по тридцать и еще двадцать. На нашем языке — семьдесят-восемьдесят лет. То есть наша жизнь почти в двенадцать раз короче вашей.

Арфа –

Что я слышу! Я слов от изумленья не найду. О, как мгновенна ваша жизнь земная! Пойдем, тебя к Зарруш я отведу, — она тебе обрадуется, знаю…

Уходят. Входит Зарруш, смотрит им вслед.

Зарруш –

О, до чего душа ее нежна! Как в робости своей она прелестна!.. Мне кажется, что рождена она перед зарей сиянием небесным.

Входит ребенок, целует Зарруш в лоб.

Ребенок –

О мать Зарруш, я их привел сюда.

Зарруш (целует ребенка в лоб).

Ты молодец! Тобою я довольна.

Ребенок (указывает на звездолет, виднеющийся вдали).

Вон — птица их… Нет крыльев и следа, а как взлетит — зажмуришься невольно!