Формула невозможного

Войскунский Евгений Львович

Заррит –

Верно, что не знать мне пораженья, если мудрый твой совет приму… Мать Зарруш, поклон и уваженье твоему великому уму!

Все –

Мать Зарруш, поклон и уваженье твоему великому уму!

Черри (поднимает руку). Постойте! (Все останавливаются. Заррит и Зарруш гневно смотрят на Черри.)

Мать Зарруш и вы, Рена, и вы, вы все принесли мне спасенье, вы вернули мне жизнь. Послушайте меня… Куда же вы уходите? Нина, Рена! Объясните же им! Разве можно идти с таким оружием против них? Они и без вас перебьют здесь друг друга из-за залежи радиоактивных веществ. Они знают, что залежи известны только мне. Нет сомнения, что они ищут меня. Прошу вас, не ходите туда, вы погибнете!

Террар приносит на рогах шлем Джорджа. Все в ужасе.

Черри — Джордж? Как это могло случиться?

Заррит –

Террар!

(Обнимает животное, целует его)

Живи, как горы! Что там ни случится, — неколебим, в седую даль гляди и знай — всегда спокойно сердце биться отныне будет у тебя в груди!

Черри — Это животное убило Джорджа, вооруженного человека?

Зарруш –

Никакое оружье его не возьмет никогда: чуть пробьет скорлупу он, крадем мы его из гнезда

Ами — Клянусь жизнью, они принимают нас за простачков.

Нина — Тише, все может быть, разве ящерица не вылупляется из яйца? Это ведь тоже животное!

Ами — То — ящерица, а не такой бык!

Входят профессор и Аяз. У них в руках тетради и ручки.

Профессор — Все, все, наконец, должны знать то, что нам удалось расшифровать записи на гранитных скалах.

Аяз — Принесите передатчик.

Профессор — Правильно, эти письмена надо прочесть всему миру, всем жителям Земли.

Нина берет рупор и говорит.

Нина — Всем, всем. Нашей матери Земле, всему миру. Наша экспедиция, прилетевшая на одну из планет, у звезды Альфа созвездия Центавр, обнаружила надписи на гранитных скалах. Предоставляю слово капитану корабля Аязу.

Аяз — На планете, на которой мы сейчас находимся, когда-то существовала жизнь и люди достигли высокого уровня культуры. Расшифрованные нами надписи свидетельствуют о том, что когда-то на этой планете было 15 континентов. Между государствами вспыхнула атомная война, и планета погибла. Научный руководитель нашей экспедиции сейчас прочтет эти надписи всему миру.

Профессор –

«Век атома! Он пламенной чертою в бездонной тьме наукой проведен… Но мудрость тысяч мудрецов — пустое, коль власть — у тех, кто разума лишен! Огонь священный может стать

смертельным, — и трижды этот мир сгорал дотла… Но вновь его сиреневой метелью весна кружила, празднично светла! Нет, это не легенда и не сказка: когда-то государства были здесь, и каждый на других смотрел с опаской, готовый черную услышать весть. Напрасно звезды дерзко вырывали ученые из вековечной тьмы: все пять веков, что мы существовали — за жизнь свою в тревоге были мы! И триста лет вседневно и всечасно, мир уберечь пытаясь от огня, я к разуму взывал — но все напрасно: правители не слышали меня! Угрозам и хвальбе не зная меры, над пропастью они очнулись вдруг… Была чужда им искренность и вера, и ум их жалок был и близорук!..»

Аяз (читает другой листок).

«Все, все, в огне безжалостном сгорело! Народы, племена — их больше нет! Давно ли мать, склонясь над люлькой, пела? Давно ли сказкой тешил внуков дед? Давно ли книги мудрые листались? Давно ль музеи всех к себе влекли? Лишь пепелища без числа остались от всех сокровищ вековых земли!..»

Профессор (читает другой листок).

«Надвигается смерч ядовитый все ближе и ближе, Человечество гибнет, мечты его меркнет звезда… Пелена застилает глаза — ничего я не вижу вот сейчас остановится сердце мое навсегда…»

Черри — Для жителей нашей планеты Земли не может быть большего сокровища, чем эти надписи.

Зарруш (профессору) –

А этот атом есть у вас? Скажи!

Арфа –

Признайся, — тайну в сердце не держи!

Профессор — Да, есть!

Все задумчивы. Появляются Хаммерт, Браун, Бона, увидев Черри, бросаются к нему.

Хаммерт — Черри, где ты, дорогой?

Бона — Черри, мой дорогой друг!

Браун — Черри!

Черри — Прочь, убирайтесь прочь! Вам нужен не я, а залежи радиоактивных веществ. Отныне я не с вами, а с людьми. Вот с ними! С этими чистыми сердцами, не знающими, что такое «твое» и «мое».

Рена –

Здесь нет «мое», «твое» — запомни это.

Эсва –

Всем поровну принадлежат рассветы, поля, луга, сады и родники те, что близки, и те, что далеки!