Формула тьмы и света

Грай Татьяна

– Не стрелять!

Харвич вернул оружие в кобуру. Сольпуг остановился, повернулся к чудищу и коротко щелкнул. Скелет смылся. Сольпуг посмотрел на Харвича, и Харвичу показалось, что он различает ухмылку на клювастой физиономии Дееза.

– Человек шумлив, - сказал сольпуг.
– Гемитифл ушел. Придут другие. Видящие хорошо.

...Шли долго; тропа становилась все хуже, под ногами захлюпала вода. Люди молчали, а Деез, как размытая неясная тень, двигался впереди, не останавливаясь, не оборачиваясь, спеша...

– Не

нравится мне все это, - сказал наконец Валерьен.
– Время к ночи, а цели не видно.

Деез, словно только и ждал этих слов, остановился и заговорил:

– Близко - священное. Дарительница ждет. Нужно утро. Именуемое патрульный пост малочисленно. События злы. Здесь будет ночь, и здесь будет ожидание. Место готово, пройдите поворот.

И панцирь сольпуга слился с зеленеющей темнотой, растворился в ней без остатка.

Валерьен обошел Харвича и скрылся за поворотом. Через минуту он вернулся.

– Действительно, место готово, - сказал он.
– Есть где поставить палатку.

Маленькая полянка оказалась сухой и гладкой, словно ее нарочно выровняли для удобства людей. Палатка вписалась в окружность, оставив узкую дорожку травы вокруг себя. Чернеющие бастионы вздыбились над легким домиком, чьи-то глаза моргнули в листве - светящиеся, фиолетовые... и шепот сельвы стал невнятным, утратив интонацию угрозы. Ночь пришла молчаливая и серьезная.

– Борис Андреевич, - спросил Харвич, когда они устроились и приготовили ужин, - а как вы думаете, сможем мы втроем задержать ягодников? У них танки, у нас разрядники... и неужели мы станем стрелять в людей?

Валерьен поперхнулся и с изумлением уставился на стажера.

– Харвич, вы это серьезно?

– Что - серьезно, Борис Андреевич?

– Вы всерьез полагаете, что мы станем устраивать перестрелку? Мы должны, конечно, задержать бандитов, но это не значит, что будет пальба. Неужели вы предполагаете, что люди - кем бы они ни были, - не остановят свои дурацкие танки, если мы встанем у них на пути?

– Но ведь они раздавили сольпугов...

– Именно поэтому хорошо бы поскорее с ними встретиться.

Харвич помолчал, соображая. Астахов наблюдал за ним с большим интересом, а потом спросил:

– Винцент, а тебе легко было поверить в разумность сольпугов?

"Да, - подумал Харвич, - когда мне сказали, что я буду проходить стажировку на Беатонте, я смотрел фильмы, читал документы... и не мог поверить, что в подобной скорлупе скрывается разум... то есть я знал, что это именно так, но никак не мог ощутить их разумность..."

– Да, - сказал он, - действительно, Олег, вы правы. И мародеры, конечно, совсем не верят в разумность фаланг. А вы...

– А мы, - сказал Валерьен, - пребываем здесь уже три года. И смогли убедиться не только в разумности местных жителей, но и в том, что во многом и многом нам до них далеко.

– Угу, - подтвердил Астахов,

жуя печенье.
– Хотя бы эта их логика пресловутая. Можешь себе представить, как это - мыслить одновременно в двух системах логических категорий, и не просто в двух, а в абсолютно разных?

– Не могу, - честно признался Харвич.

– И никто не может, - сообщил Астахов.
– Беатонта - загадка для Системы. Но, заметь, все уверены, что непременно должны существовать какие-то логические инварианты, просто их не удается пока обнаружить.

Что-то стукнуло снаружи в палатку. Валерьен открыл вход. В темном проеме показалась клювастая физиономия, и Харвич решил, что это Деез-Седьмой, но Валерьен сказал:

– Здравствуй. Входи. Кто ты?

Сольпуг влез в палатку, шлепнулся на пол, подобрав под себя педипальпы, и стал похож на валун, из которого по какому-то недоразумению торчала живая страшноватая голова.

– Я есть второе явление после Ларьиз-Коди, - затрещал сольпуг.
– Я есть желание отвечать. Седьмое явление после Уриант-Деез сообщает: есть точка, где можно понять. Не было раньше.

Валерьен и Астахов слушали его внимательно, и смотрели на него, словно ожидая каких-то жестов - но Коди-Второй собрался в плотный комок, ни одна из педипальп не шевельнулась.

– Мы рады твоему приходу, - заговорил командир.
– Меня зовут Валерьен, это - Астахов, это - Харвич, - представил он патрульных.
– Ты говоришь, появилась точка взаимопонимания. Что это значит, объясни.

– Объяснить - рано, - сказал сольпуг.
– Нужно поймать и ощутить. Спрашивай.

– У нас, конечно, много вопросов, - неторопливо заговорил Валерьен. Но первый - почему мы до сих пор не встретились с теми, кто хочет унести Дающую Жизнь?

– Ответ после ощущения, - сказал сольпуг.
– Спрашивай.

– Хорошо, - согласился Валерьен.
– Пусть так. Но какого ощущения ты ждешь?

– Ощущение точки должно возникнуть, - пояснил Коди-Второй.

– Круг, - сказал Астахов.
– Меняй тему.

Тогда Валерьен спросил:

– Почему вы, сольпуги, понимаете нас, людей, а мы вас далеко не всегда можем понять?

– Вопрос задан был, - сказал Коди.
– Живущие в месте, названном Научный городок, спрашивают. Разные миры. Разные глаза. Воспринимаем другое. Понятие биогенезис используемо не нами. Понятие социогенез отсутствует.

– Вы говорите жестами, - сказал тогда Валерьен, - и не хотите объяснить нам их смысл. Почему?

– Вопрос задан был, - отрезал сольпуг.

Астахов прищелкнул пальцами и сказал Валерьену:

– На что ты рассчитываешь? Социологи тридцать лет задают им одни и те же вопросы. Какой смысл повторять?

– Подожди, - сказал Валерьен, - здесь что-то новое. Ты же слышишь, он говорит об ощущении, после которого возможен ответ. Какого ощущения он ждет?

– Ощущение точки, - сказал сольпуг.