Форт Росс

Кун Алекс

— Боцман, вестимо, кому ж еще?

— Кликни его на мостик, есть дело спешное.

Капитан, понятно, за боцманом отправил вестового — просто положено на флоте, все распоряжения получать от капитана, вот и играл в этот испорченный телефон, хотя и мог отправить вестового сам. Традиция. Порой нарушаю ее, вызывая косые взгляды, но чаще стараюсь соблюдать.

Боцману дал задание найти проводника знающего остров, чтоб мог отвести баржу к описанной протоке, разделяющей половинки острова. Пока боцман исполнял поручение, баржа грузилась ледовыми зарядами, оставшимися бурами и катушкой провода.

Взрывать весь перешеек у нас

«пороху» не хватит. Но показать серьезность намерений на небольшом участке — можем вполне.

Ночью баржа отчалила, с расчетом застать отлив на перешейке. До него добирались километров двадцать, то есть 4 часа хода баржи. Берега вокруг укрывала ночь, и надеяться приходилось только на проводника и маленькую осадку нашей плоскодонки. Что удивительно, добрались без приключений. Проблемы начались на месте.

Перешеек имел ширину метров 50 и представлял собой каменную осыпь, замешанную с илом и наносами. Буры брали это безобразие крайне неохотно, можно сказать, работали мы скорее руками, чем буром. В довершение неприятностей, под слоем камней и наносов выглянули большие булдыганы, которые отказались вылезать, намекая на свою монолитность. Затея превращалась в невыполнимую с наскока.

Тем не менее, сорок человек упорно тыкались в завалы, разыскивая места возможного прохода до самого начала прилива. Когда вода проступила сквозь камни и начала смачивать пятки, махнул рукой на эффективность, сосредоточившись на зрелищности. Мы быстренько заложили заряды, опуская их на проводах и присыпая мелким камнем, после чего отчалили в начинающийся рассвет, оставив двоих взрывников из ледового наряда, с линией морпехов для усиления, разматывать провода за скалу на северном берегу перешейка. На морпехов еще возлагалась задача разведки местности и поиска места под длительную стоянку.

Обратный путь тщательно наносил на эскиз местности, логично предположив, что князь нам может дорогу и не показать, а проводник при князе работать не станет. Дошли обратно благополучно, застав солнце уже восходящим над холмами рейда.

Высадив проводника при входе в бухту, в тени холмов, отправились сразу к причалу правителя, если так можно назвать это хлипкое сооружение. Нас, как обычно, встретили двое копейщиков, не отличающихся гостеприимством. Толмач просил передать слово князю, что мы готовы ответить делами за свои слова, и просим его придти и удостоверится. Один копейщик убежал в крепость, второй продолжил делать вид, что нас сдерживает, под беззлобные ухмылки морпехов.

Время тянулось медленно, по чистому небу побежали тучки, прерывая солнечный жар, легкий ветерок усилился до приятного, но начало вызывать опасение волнение — баржа у нас не очень мореходная.

Скука тянулась как пятна пота, расползающиеся по одежде — медленно, но верно. Даже рассматривание небогатого инвентаря местных уже не вызывало интереса. Князь не торопился. Море манило, ноги, опущенные в воду, обещали температуру около 20 градусов, но здравый смысл намекал на соленость, и необходимость потом сполоснуться пресной водой. Море победило.

Думаю, вышедшая на пляж делегация князя застала неожиданную картину, вместо разморенных жарой пришельцев — весело плещущаяся в воде орава молодых лбов, вместе с доверенным лицом. Картину портила только пара недовольных морпехов, оставленных охранять оружие.

Князь не подал виду, что увидел нечто необычное, хотя выразительно поиграл бровями. Зато дальнейший

разговор пошел вроде как и легче, будто стена меж нами дала пару тонких трещинок.

Второй раз баржа шла к перешейку с натугой. Народу на нее набилось под семь десятков, да еще неприятная волна приходила с востока. Накладывалось еще желание показать «товар лицом» перед князем и двигатель выл на максимальных оборотах, стирая шибера.

Князь изображал носовую фигуру, широко расставив ноги и навалившись на баковое ограждение. Баржа явно не оставила его равнодушным, по крайней мере, он даже задал несколько вопросов, на что отвечал ему в стиле — «это мелочи, грузовая посудина, а вот…».

Добрались до протоки за три часа с мелочью, по пути подробно поговорив с князем о военном флоте. Оказывается, законы Токугавы запрещали строить подданным большие корабли водоизмещением больше 500 коку. На этом мы слегка замялись, выясняя, сколько эти коку в литрах или килограммах на примере бочек с питьевой водой. Оказалось, около 180 литров, и суда, значит, им нельзя строить более 90 тонн. Скромненько. Намекнул князю, что если у его «друзей-соседей» будут большие корабли, то никто не мешает ему пользоваться уже готовыми. Князь покивал задумчиво, и задал один из основных вопросов сотрудничества.

А действительно, что помешает нам, таким замечательным, испортить торговое дело князя, с которого и живут эти острова? Меня сразу заинтересовал вопрос, как торговля сочетается с самурайством. Вроде им положено думать исключительно о мечах и битвах, не мараясь денежными проблемами.

Князь усмехнулся — точно что-то сдохло в мире. С его слов, чем дальше самурай от столицы, тем больше ему приходиться заниматься «грязным» делом. А остров от столицы не просто далеко, а за морем. Японец даже завуалировано признался, что Чосон ему ближе и некоторые вассальные договоренности у Цусимы есть и с Кореей. Мне оставалось только хлопать глазами — не так представлял себе кодекс бусидо. Правильно говорят, «голод не тетка, пирожка не поднесет».

Сомнения князя понятны, он частично монополизировал торговлю Кореи с Японией и желает, чтоб так все и оставалось. Предложил ему вариант, по которому мы торгуем с ним, а он уже торгует со всеми остальными. Подозреваю, что от меня этого и добивались. Другое дело, что монопольные цены уже не устраивали нас. Кто сказал, что самураи не торгуются? Очень даже жарко и с душой. Остудил пыл спора вопросом — он нам часть острова продает? Разговор свернул в новую колею.

Наше прибытие к перешейку уже особого смысла не имело — торги с князем за остров уже шли в полном объеме. Перерыв в обоснованиях непомерной цены на демонстрацию разделения острова теперь воспринимался как помеха делу. Тем не менее, мы выгрузились довольно далеко от перешейка, попрятались за камнями и дали красную ракету.

Взрыв грохнул неожиданно, закладывая уши и поднимая к небу столбы воды, залившей перешеек, камня и грязи. Один раз нечто подобное уже видел, но все равно был не готов к величию картины. Князя она пробрала по самые шлепанцы, видимо воображение у него богатое и он представил нечто подобное под его крепостью. Секунд через пять мы вынужденно попрятались за камнями, по которым защелкала каменная картечь взрыва, оставляющая на волнах залива круглые всплески попаданий. Ближе к перешейку вода вообще бурлила от падения каменного града, нам досталось только легкое пошлепывание.