Форт Росс

Кун Алекс

Подходили к месту подрыва на барже обуреваемые разными чувствами — мне было любопытно, что получилось, князь, похоже, опасался что рванет еще раз, прямо под нами, его свита вообще выглядела зеленоватой, и затрудняюсь сказать, о чем они думали, а морпехи высматривали место для лагеря, особо не интересуясь даже результатом наших ночных трудов.

Воронка получилась знатная. Метров сорок канала мы прокопали. Глубина, правда, оставляла желать лучшего — транспорт тут не пройдет, но канонерку провести будет уже можно. Надо подумать, как углубить фарватер и как обеспечить дальнейший выброс пород, чтоб они не засоряли уже выкопанный участок, а то камни теперь лежат под водой в творческом

беспорядке, и некоторые придется доставать с фарватера. Можно будет из этих камней насыпать дорогу по северному берегу пролива, и пустить по ней пограничную стражу.

Обратный путь проделывали в молчании, перемежаемом редкими, короткими разговорами. Солнце клонилось к вечеру, и хотелось определенности — нас время поджимает.

Разведчики, снятые с северного берега протоки, доложили, что место под большое поселение они нашли в двух километрах севернее пролива, около глубоко вдающейся в остров бухты. Глубины они промерять не смогли, но утверждали, что там есть несколько мест, где скалы круто уходят в воду, обещая солидные глубины. Единственно, что транспорту придется оплывать остров с юга и заходить в бухту от западного побережья.

Заходя в бухту Цусимы, пригласил князя на борт транспорта, чтоб он перед Императором принял окончательное решение. Японец от предложения явно был не в восторге, но продолжал на него ненавязчиво давить, намекая, что у нас, у воинов, замашки сановников не в чести. Решим все быстро, как отрубим.

К чести Алексея, он самостоятельно сообразил, как встретить нашу делегацию. На палубе вспыхнула суета, царевич опять влез в регалии, трон установили, слегка скособочив, но общее впечатление это не испортило. Прием вышел солидный, и князь сломался.

Потом одурел уже царевич, от цены князя — он хотел десять своих весов в золоте и кучу преференций в будущем общении. Мне пришлось быстренько кланяться Алексею и просить дать нам время урегулировать спорные вопросы, не занимая его светлейшего времени.

Князя уже просто оттащил за рукав, наплевав на все условности. О чем мы говорили, лучше не ведать никому — так толмачу и сказал, намекнув, что буду решать вопросы утечек кардинальным образом.

С князем договорились на два золотых веса, прямо в одежде и с оружием, ибо самураю без оного невместно. Понятное дело, этот жук прихватил свой мушкет, весивший едва ли не больше его самого. Не удивлюсь, если он еще и свинцовыми дробинами весь ствол забил, и в карманы остальной боезапас рассовал. Но все одно, легкие они, японцы эти, двойной вес вышел в сто девятнадцать килограмм. Осилим.

Оставив свиту князя составлять договор вместе с нашими толмачами, спустились с владетелем в грузовые трюмы. Ситуация вышла забавная — толмачи наши письменностью не владели, и договоров составляли два, на японском и русском. Подозреваю, разночтений между ними будет масса, хотя и составлялись они совместно, оговаривая каждый пункт. Вместе с тем, частная собственность в Японии дело святое — из своего времени помню споры вокруг горы Фудзи. Ее отдал монастырю один из сегунов династии Токугавы, и это право не стали оспаривать даже японские суды моего времени, как бы им не хотелось обратного. Таким образом, мы тут оформляем исторический документ, хоть и выглядит все как-то обыденно.

В трюме продемонстрировал князю меха, чудовищно набивая на них цену. Золота столько у нас с собой нет, хотя за год вполне можем собрать. Кроме мехов продемонстрировал ему и прочие товары на продажу. Да какой он самурай! Торгаш чистой воды. Разве что с мечами. Споры обещали быть жаркими, и мы, нагрузившись образцами товаров и бочонком медовухи, уединились в каюте, которую делил со «смотрящими».

До

середины ночи на палубе и в каюте царили страсти. Наверху офицеры с Алексеем и свитой князя составляли договор и вели размежевание, вместе с постулатами мирного договора. Мы, двумя палубами ниже, спорили о ценах, поставках, составе товаров и графиках расчетов. Глубокой ночью оба наши трудовые порыва встретились и смешались. Еще часа два мы вносили поправки. Мне приходилось держать едва не за шиворот наших батюшек, так как они хотели благословить все это мероприятие, а новый договор строго указывал, что на японскую территорию христианам вход строго запрещен. Таким образом, любые проповеди и обряды на территории Японии будут нарушением договора. Церковники возмущались, но их голос тонул в общем гаме. Напряженная выдалась ночка.

Утром боцман разгружал товары по списку, согласованным с князем. Часть товаров шла в уплату договора, часть как образцы для продажи. После ночных бдений все отсыпались, и боцману даже пришлось выставить вокруг товаров нашу охрану, но об этом узнал только вечером.

На закате князь опять прибыл на борт, боцман отчитался о передачи груза по списку и мы опять гудели, обмывая сделку. Настало время личных просьб, и выложил князю пожелания, обучить хоть пару наших толмачей манерам. И еще пригласить к нему на остров хотя бы одного чосонского мудреца, дабы он обучил наших людей и тому языку, с манерами и законами. Мой Император желает больше знать об этих местах. Добавил, что хотелось бы увидеть и мудрецов из земель династии Мин. На замечания князя, что династия уже 50 лет как пала, под маньчжурской династией Цин, заметил, что время еще прошло немного, и мудрецы должны остаться — а они лучше знают историю и традиции своего народа, да и заработать наверняка хотят больше, чем те, которые ныне при власти. На этот довод князь мог только согласиться.

Утром транспорт уходил из ставшей гостеприимной бухты Цусимы, начиная свой короткий забег вокруг острова. Шли опять в некотором отдалении от берегов, огибая южную часть острова пятидесятикилометровой дугой. К обеду уже входили в большой залив, рассекший остров с запада. Залив радовал глубинами и большой площадью — тут можно солидный флот разместить.

Приглянувшуюся разведчикам бухту нашли с трудом, залив изрезало такое количество фьордов и островов, что заблудиться в них становилось легким делом, особенно если не иметь карты.

После обеда началась выгрузка нашего последнего форта. Петропавловск-Камчатский придется отложить на неопределенное время. Упоминание времени вгоняло меня теперь в дрожь. На дворе 15 июня, а до места встречи еще 30 градусов широты, и 40 градусов долготы. Что, по самым скромным подсчетам, дает пять с половиной тысяч километров по прямой. А какая может быть прямая в этом лабиринте островов? Вот и торопил всех, подгоняя процесс выгрузки в ущерб строительству.

Большую часть воинов и девушек гавайцев оставляли в новом форте. Для них еще предстоит рубить дома, но пока лес изводили на бревна, все обрубки, ветки пеньки и прочий мусор загружая на «Юнону». Рискнул даже немного выгрузить балласт, для увеличения хода.

Гавайцы местом их новой деревни остались довольны — жара, много рыбы, много леса, железо под боком, в лице нашего форта. Посмотрим, как они зимой запоют. Но часть проблем с себя сбросил на береговой наряд. В усиление наряда оставлял шестерых своих «смотрящих» вместе с десятком абордажного наряда «Юноны» — на них воспитание туземцев. Обещал следующим летом, если все получится, прислать канонерку, проведать, как у них дела. А еще через год привести новых рекрутов, возможно, что много, пусть дома строят с избытком.