Фотиния
Шрифт:
Верка затянула песню – «Враги сожгли родную хату»…, и многие женщины стали подпевать. Голос звонкий, красивый вел песню. Про таких говорят: “Талант от Бога”. Песни одна за другой сменяли друг друга, и ощущение праздника и радости царило в салоне автобуса.
Верка наклонилась к Фотинии:
– Ведь хотела быть артисткой, но детдомовская я. Отца не помню, мать спилась, ее лишили материнства. Некому меня было поддержать, одним словом. Вот теперь пою для народа. Талант не пропьешь,
Фотиния про себя подумала, тоже неизвестно, что бы случилось с ее судьбой, не попади она в хорошие руки Марии. Может тоже – детдом, а там полная неизвестность… Она сочувственно посмотрела на женщину-артистку и тихо произнесла:
– Такой талант, Вера, в землю зарывать нельзя.
– А я и не зарываю! – возразила Вера – Вон как меня уважает народ. Ни одна гулянка без меня не обходится…
– Это верно, что не одна, но только твой талант и “утонул в стакане”.
– Знаешь, Фотиния, на кого другого, кто мне так сказал, я бы обиделась, а на тебя нет. Тебя я уважаю, еще как уважаю! Всем говорю, ты у нас Святая, сам Бог тебя к нам в село послал, чтоб нам легче жилось. Вот как я тебя люблю и уважаю.
Фотиния хотела ей возразить, но та ее перебила: Талант не пропьешь!
– В землю зарыла ты свой талант Вера. Послушай, я тебе расскажу притчу, о хозяине, который, уходя в долгое странствие, дал трем своим слугам по золотому таланту. Один из них пустил золото в оборот и, потрудившись, вернул хозяину с прибылью, другой растратил свой талант, а третий – зарыл его в землю, прожил беспечно и вернул тот же талант хозяину. Хозяин похвалил и наградил того слугу, кто приумножил данный талант.
– И жизнь тоже драгоценный дар, и прожить ее надо со смыслом, жить надо на пределе невозможного, чтобы приумножить дары судьбы, а не плыть по течению…
У Верки пробилась слеза, и она шепнула Фотинии:
– Знаешь, а я дам тебе слово, что “завяжу с этим делом”. Никому не дала бы его, а тебе дам, тебе и Господу нашему! Вот тебе крест!
Автобус остановился.
– Вот и приехали, Вера! Если моя помощь нужна, обращайся, я буду рада помочь.
– Вот тебе крест, Фотиния! Встану на ноги ради Бога нашего и тебя, потому что люблю и уважаю тебя!
– Вера! Вера! – сказала Фотиния, дотронувшись с нежностью до руки женщины.
– Встану с колен! Вот увидишь еще!
Возможно, что-то перевернулось в душе этой женщины, если она сама себя решила поднять без посторонней помощи.
Глава 3
Никола был хороший тракторист, бульдозерист, но из-за регулярных пьянок, пытался искать работу на стороне.
Неподалеку, от их села, расположился палаточный городок геологов, и там не хватало рабочих.
Никола приобрел среди них друзей, устроился работать разнорабочим и по “совместительству” – доставал им самогон
Нюрка – полная женщина, верткая и практичная, гнала самогон на продажу, объясняя свой промысел тем, что как-то жить надо, детей в школу одеть надо, и вообще, копейка на этом деле доходная. Женщины поселка обижались на то, что она якобы спаивала их мужиков. Грозились пожаловаться участковому Геннадию Михайловичи, чтобы тот “прикрыл ее лавочку”. Однако Нюрке угрожать было бесполезно.
– Я что, одна такая на деревне гоню самогонку? В каждой хате самогонный аппарат и русские печки переделаны под фляги, чтобы удобнее перегонять это зелье.
Ругаться с ней было бесполезно, всех перекричит и на место поставит. Нюрка не прекращала своей торговли, особенно хороший доход, приносили геологи.
– “Бегу, бегу, глаза на вылупку” – с радостью бежала она за очередной бутылкой самогона. Никола пристрастился ходить к ней.
– А почему бы и нет? Женщина она холостая, выпить всегда есть, и закусить тоже.
Нюрке нравился Никола: высокий, стройный, чубчик кучерявый, а как выпьет, запоет так, что готова всю себя сразу и отдать, от великой любви к этому мужику. Вот только не будь он мужем Фотинии, которую все же уважала, давно бы прибрала его к своим рукам.
Пьяный Никола говорил ей:
– А что здесь плохого? У нас на роду так написано: у моего деда было две жинки. Правда, там другие были обстоятельства, но все, же где на вас всех баб мужиков набраться? – он хлопнул по пышному заду Нюрку.
– Вишь какой отъела! Вечером ударишь, а утром все еще трясется.
– Ну и грубый ты, Никола!
– А что неверно, Нюрка? Ты думаешь, что я Фотинию на тебя променяю? Не дождешься! Она идет по селу – сердце поет и радуется! Вот такая и в школе была – первая красавица. Много парней за ней бегало, а мне, дураку, досталась!
В этот вечер Никола “набрался” еще хлеще, чем предыдущий день, хоть отжимай его, пьяный в стельку.
– Вот здесь она у меня, – показал кулаком на грудь. – Сидит как заноза и болит. Ну, она Бога любит больше, чем меня, понимаешь Нюрка, Бог где? Ты его видела? Я лично с ним не знаком.
Нюрка перекрестилась.
– Побойся Бога, Никола! С ним полегче надо.
– Полегче, Нюрка! Может ты и права, только я-то не верю в него, вот с Фотинией живем десять лет, а детей то она мне не рожает. А почему? Вот у тебя есть дети, а у меня нет. Бог ей детей не дает, вот и пью. Пил и буду пить! Сам пью, сам гуляю, сам я деньги получаю.
– Ладно, Нюрка, целуй меня – и я пошел домой. Хорошая ты баба, но не моя.
Нюрка вздохнула тяжело и проводила Николу до калитки.
– Хороша баба, но не моя, – повторил он и пошел по деревне с песней: “Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была…”.