Фраер
Шрифт:
– Слышал, что ты книжечку пишешь? Смотри, писатель! Ты в моём персональном списочке под номером один. Если что, ликвидирую как класс!
Я стоял молча, сцепив зубы. Знал, что ему нужен только повод, чтобы закрыть меня.
* * *
Коля однокрылый уехал на больничку. Я пошёл к Бабкину на приём. Кроме меня в очереди стояло ещё несколько зэков.
Из его кабинета выходили офицеры, нёся на своих лицах печать значимости и посвящённости в неведомые обычным лагерникам вопросы.
Зэки примолкли. Офицеры прошли через расступившуюся
Я вошел в кабинет заместителя начальника колонии. Доложил.
Было душно.
В распахнутое окно врывались шум цехов промки и жаркое дыхание летнего дня.
Майор Бабкин сидел за столом, немного усталый, расслабленный. При виде меня у него медленно поднимались вверх нахмуренные брови.
– Ты-ыыыы! Как тебя сюда занесло?
– А то вы не знали?
– Откуда? Я ведь и фамилии твоей не знал!
– Как там наши?– спрашиваю я.– Как Игорь, Давид, Герка Рыжий?
– Игорь женился. Сейчас в Москве. Бизнес. Давид в Израиле. Герка пьёт. Бьёт жену. Наверное скоро сядет.
– Ну, а ты?
– Как видишь!- произнесит Бабкин и пожимает плечами.- Ты обо мне наверное и так всё знаешь. У вас своя разведка.
Меня царапает фраза «у вас».
– Как и у вас.- Отвечаю чуть более резко, чем следовало.
– Ладно, не заводись. А помнишь, как мы вам тогда навешали?
– Конечно помню. Тебе тогда тогда ещё тарелку с салатом на голову одели!
Мы хохочем. Будто бы и не было этих десяти лет.
– Ладно, говори чего пришёл. Только не делай вид, что ничего не надо. Предупреждаю сразу. За забор выпустить не могу и срок скостить тоже. Не в моей власти.
– Знаю, гражданин майор. Полоса у меня. Надо бы снять, по возможности.
– Вижу. Как вляпался?
Я замялся. Не рассказывать же ему в самом деле свою жизнь.
– Это долго, Александр Иваныч.
– Ладно, сам дело полистаю. Что ещё?
– Место спокойное ищу. Решил на расконвойку заехать, завхозом. Поможешь?
– Ясно!- Сказал Саня.- Сам надумал или послал кто ко мне?
– Меня посылать некому. Я сам по себе.
– Ладно! Я подумаю, что можно сделать.
Помолчав, добавил:
– Только учти. Мне на расконвойке нужен порядок. Чтобы люди работали, пьянок и побегов не было.
– Это обещаю. Порядок будет.
– Ну тогда жди.
– Благодарствую, Александр Иваныч. Тогда я пойду? А то народ волноваться начнёт.
– Иди. Иди. Я тебя вызову
Руку на прощание он мне так и не подал.
* * *
В каждом коллективе встречаются люди, считающие себя спортсменами, суперменами, Джеймс Бондами. В разговоре они вечно прыгают на месте, наносят удары по воображаемому противнику и норовят поймать на какой нибудь удушающий приём. И это при том, что ни боксёрами, ни самбистами они не являются. Более того, никогда не дерутся. Или почти не дерутся.
Я зову их боксёрами- теоретиками.
Как раз один из них Игорь Черник. Он весил
Вечно рыскал по зоне в поисках свежего журнала «Спорт». Основная тема разговора, как «наши» сыграли в футбол , или в хоккей.
Как ударил Майк Тайсон. Как провёл бой Хаккан Брок.
Когда Черник разговаривал со мной, мне хотелось загнать ему в бочину заточку. Или расписать мойкой. Потому что он постоянно становился в стойку, делая вид, что хочет пробить мне печень.
Был он выше меня ростом, шире в плечах и судя по тому, как упорно пытался доставал всех, уже на пути в больничку.
В тот день Виталька притащил откуда-то «Сникерс», а я самодельным ножом резал его на четыре части. К слову, до этого я никогда «Сникерс» не пробовал. Когда я сел, их ещё не было.
Черник сидел на своей шконке и фиксировал все движения по бараку, сопровождая их своими хриплыми комментариями:
– На этапе мы вора, а на зоне повара.- Это он про нас. Пронюхал уже сука, что мы съезжаем на расконвойку.
Я сделал вид, что не слышу.
Черник не унимался- Сегодня повара, а завтра пидора!
Я встал. Лезвие скользнуло в рукав. Тяжёлая волна ударила в голову и разом пропали запахи и краски. Ощущения времени и реальности исчезли. Слились в одну точку, под кадыком Черника. Достал тварь. Один удар и всё.
Я спросил медленно выговаривая слова.
– Ты кого-то конкретно имеешь в виду, Игорь?
Наверное на моём лице было написано, что сейчас у меня упадет планка. Со мной такое бывало. Последние три года жизни не благоприятствовали укреплению нервов.
Скандал был не нужен никому, и Чернику в первую очередь. Кроме того, он собирался на УДО. Черник сжался.
– Да нет, Лёха. Это я так к слову. Срифмовалось как-то.
Когда я отходил от него, услышал негромкое с места, где спал дядя Слава.
– Ты бы поаккуратнее с метлой, Игорёк. Дерзкий фраер пошёл нынче. Может и заколбасить!
* * *
Ровно через неделю я и Женька заехали на расконвойку. Я- завхозом, Женька — шнырём.
Мы были с ним одного роста. Я старше на десять лет. Женька, был наглее, вспыльчивее, жёстче. Работяги его побаивались. Периодически он вел себя чрезвычайно дерзко и необдуманно..
Я был слабее физически и, надеюсь, чуточку разумнее. Но иногда я завидовал его бесшабашности, злости, наглости.
В нашей комнате стены обклеены хорошими обоями. Стояла нормальная оконная рама с двойными стеклами. Кроме тумбочек были еще разные встроенные ящички, антресоль, закрывающийся шкафчик для вещей и одежды при входе. Стояли две кровати, нормальный стол.
Колобок прямо с утреннего просчёта бежал к нам и падал на мою шконку.
Виталик оформлял документы на право работы за зоной. Жизнь налаживалась. Но возникла проблема. Вернее две.