Французская революция: история и мифы
Шрифт:
Это предостережение Демишеля побудило Павла Строганова ответить ему пространным письмом со своего рода программным изложением собственных политических взглядов. Указанный документ был полностью опубликован великим князем Николаем Михайловичем [896] , что избавляет нас от необходимости подробного пересказа. Отмечу лишь, что послание обильно насыщено риторикой, характерной для революционной эпохи, в чем, несомненно, сказалось влияние той среды, в которой юноша вращался на протяжении предыдущих полутора лет. Тут и гневные тирады против "деспотизма", и прославление "народа, поднявшего знамя свободы". И всё же ключевой для характеристики его воззрений в целом является, по моему мнению, следующая фраза: "В письме, которое я с частной оказией отправил отцу и где соответственно мог ему открыться, я сообщил, как я восхищаюсь Революцией, но в то же время дал ему знать, что полагаю подобную революцию непригодной для России" (выделено мною – А.Ч.).
896
Николай
12 ноября в Страсбург прибыл Новосильцев, о чем Демишель двумя днями позже известил Ромма, как и о предрешенном отъезде Павла Строганова в Россию [897] . Получив эту весть, Ромм и его ученик направились в Париж навстречу Новосильцеву. Расставание стало нелегким испытанием и для учителя, и для ученика. Хотя их отношения складывались порой весьма непросто, всё же за те 12 лет, что воспитатель и его подопечный провели бок о бок, они крепко привязались друг к другу. Однако Павел не мог допустить и мысли о том, чтобы, оставшись, нарушить свой сыновний и гражданский долг. В начале декабря, уже на пути в Россию, он написал отцу из Страсбурга: "Я получил ваше письмо, и не без печали в нем читал, что мне надобно разстаться с господином Ромом после двенадцатигодового сожития, но сие повеление сколь ни тягостно для меня, вы не должны сумневаться о моем повиновении и будте уверены, что все пожертвую, когда надобно будет исполнить ваши повеления" [898] . И Ромм, надо отдать ему должное, поддерживал воспитанника в этой решимости. В первых числах декабря Новосильцев и младший Строганов покинули Париж. Пока путешественники добирались до границы, Павел и оставшийся в Париже Ромм ещё продолжали обмениваться письмами [899] . Однако их дороги уже разошлись навсегда...
897
См.: Ж. Демишель – Ж. Ромму, 14 ноября 1790 г. – BN. NAF. 4790.
898
РГАДА. Ф. 1278. Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 170. Датировка этого письма П.А. Строгановым ошибочна: "декабря с.ш. 11-го 1790 года, н.ш. 1-го". По-видимому, правильно – 1/12 декабря.
899
Опубликованы: Николай Михайлович, вел. кн. Указ. соч. Т. 1. С. 304-308, 311-318. См. также анализ этих документов: Galante Garrone A. Gilbert Romme. Histoire d'un r'evolutionnaire. P. 246-248.
Отколе Телемак к нам юный вновь явился.
Прекрасен столько же и взором и душой?
Я зрю уже, что ток слез радостных пролился
Из нежных отческих Улиссовых очей!
Се юный Строганов, полсвета обозревший,
В дом ныне отческий к восторгу всех пришел;
Граф юный, трудности путей своих презревший,
Родителя в дому во здравии обрел.
А что же Ментор с ним уж более не зрится?
Как Фенелонова Минерва он исчез.
Так баснь сия во яве совершится
И Телемаковых достоин будет слез. [900]
ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ: ВЕРСИЯ ИНТЕРПРЕТАЦИИ (вместо заключения)
Но есть ли что недостовернее в мире, нежели История, повествуемая в книгах, где два автора описывают одно сраженье, но столь несоразмерны несоответствия двух рассказов, что кажется, будто речь ведется о двух битвах, не об одной.
900
Надпись, сочинённая в 1791 г. на случай приезда из чужих краев в Петербург графа Павла Александровича Строганова. – РГАДА. Ф. 1278. Строгановы. Оп. 1. Д. 348. Л. 173.
Занимаясь не один год выявлением мифологического характера определенных стереотипов, связанных с историей Французской революции, я неоднократно слышал от коллег дружеские сетования: "Ладно, допустим, убедил, что и это было не так, и то было не так, но лучше бы уж написал, как оно, по-твоему, было на самом деле". Думаю, после прочтения этой книги у её читателей вполне может возникнуть аналогичный вопрос. Предвосхищая его, я предлагаю вместо заключения свою версию событий – краткий очерк истории Французской революции, подготовленный для вузовского учебника, который, надеюсь, увидит свет в ближайшие годы.
Франция накануне революции
В последнюю
Продолжавшийся во Франции на протяжении всего столетия демографический подъем в значительной степени был обусловлен устойчивым экономическим ростом с 20-х по 80-е годы XVIII в. Особенно быстро развивались сектора экономики, связанные с колониальной торговлей. По её общему объему, выросшему за этот период в 4 раза, Франция вышла на второе место в мире после Англии. Причем разрыв между двумя странами в данной сфере постепенно сокращался, поскольку французская внешняя торговля росла более высокими темпами. Сотни французских судов курсировали в "атлантическом треугольнике": из Франции они везли в Африку ром и ткани, там наполняли трюмы чернокожими рабами для плантаций Вест-Индии, откуда возвращались в метрополию груженые сахаром-сырцом, кофе, индиго и хлопком. Колониальное сырье перерабатывалось на многочисленных предприятиях, окружавших морские порты, после чего готовые продукты частично потреблялись в самой стране, частично продавались за рубеж. Атлантическая торговля стимулировала развитие судостроения, текстильной и пищевой промышленности.
Больших успехов в XVIII в., добилась и тяжелая индустрия Франции. Богатые дворянские семьи охотно вкладывали в неё средства. В 1780-е годы более 50% металлургических предприятий принадлежали дворянам, более 9% – церкви. Именно в этот период дворянская семья Ванделей основала знаменитый металлургический завод в Крезо, где в 1787 г. была проведена первая во Франции плавка с использованием кокса. В 80-е годы началось применение и первых паровых машин.
Заметный прогресс имел место и в такой достаточно консервативной отрасли экономики, как сельское хозяйство. Интенсивная пропаганда новейших методов агрикультуры, которую при активной поддержке властей осуществляли просветительские сельскохозяйственные общества, со временем дала свои плоды. Передовые достижения агрономической науки постепенно воспринимались и крестьянской средой, получая всё более широкое применение. Особенно же восприимчивы к ним оказались ориентированные на рынок крупные дворянские и фермерские хозяйства, ставшие своего рода "матрицей капитализма". В целом рост валового продукта сельского хозяйства с 1709 по 1780 г. составил до 40%. Развернутое государством строительство дорог, мостов и каналов способствовало расширению внутренней торговли и специализации различных регионов на производстве определенных видов продукции для рынка.
Однако, подобно мифическому Танталу, страдавшему от голода среди изобилия еды, государство в этой богатой, экономически процветающей стране переживало острый финансовый кризис. Огромный государственный долг, на обслуживание которого уходила половина бюджета, стал непосильной ношей для устаревшей финансовой системы. Выходом из нелегкой ситуации могла стать лишь реформа налогообложения, предполагавшая отмену фискальных привилегий и введение общего для всех поземельного налога.
Во второй половине XVIII в. королевские министры не раз предпринимали с большей или меньшей степенью решительности шаги в этом направлении. Однако все попытки правительства модернизировать финансовую систему государства наталкивались на упорное сопротивление привилегированных сословий и традиционных судебных учреждений, которые свою борьбу за узкокорпоративные интересы прикрывали демагогическими лозунгами, используя для этого, в духе времени, идеи философии Просвещения. Критика, которой оппозиционная публицистика подвергала власти в течение нескольких десятилетий, существенно подорвала авторитет монархии среди значительной части подданных, особенно в городах. Впрочем, до поры до времени участие "низов" в политической борьбе сводилось, в основном, к моральной поддержке оппозиции и лишь изредка принимало форму уличных беспорядков, непродолжительных и спорадических. Ситуация изменилась во второй половине 80-х годов, когда ухудшение условий жизни из-за начавшегося экономического кризиса вызвало резкий всплеск активности "низов".
Экономический кризис во Франции 80-х годов XVIII в. не носил системного характера, то есть ни в коей мере не свидетельствовал о нежизнеспособности системы в целом. Кризисные явления в различных отраслях хозяйства были вызваны разными факторами, напрямую не связанными между собой. Эти факторы можно разделить на субъективные (просчеты в экономической политике правительства) и объективные, а последние, в свою очередь, – на долговременные (смена фаз многолетнего экономического цикла) и краткосрочные (неблагоприятная сезонная конъюнктура). Негативное воздействие на экономику каждого из них время от времени имело место и в предшествующие периоды. Однако уникальность ситуации 1780-х годов состояла в том, что на сей раз проявление всех этих факторов совпало по времени, что сделало экономический кризис особенно глубоким и тяжелым.
В функционировании экономики Старого порядка существовала определенная объективная цикличность: многолетние периоды роста цен на зерно сменялись столь же продолжительными периодами их снижения. Первая из этих тенденций была выгодна для производителей сельскохозяйственной продукции и способствовала расширению их хозяйственной деятельности, вторая, напротив, вела к сокращению их доходов и оказывала сдерживающее влияние на развитие аграрного сектора, да и всей экономики в целом, поскольку именно он составлял её основу.