Французский шелк
Шрифт:
— Могла бы сначала со мной обсудить это.
— Ты, похоже, не в себе, Джош. Что тебя так взбесило?
— Не надо водить меня за нос, Ариэль. И не хлопай ресницами, как кокетка на вечеринке. Изображай невинность перед кем-нибудь другим, но не передо мной. Неужели ты еще не поняла, что со мной это не проходит?
Ариэль поджала губы:
— Да, я понимаю, ты огорчен, что я не обсудила с тобой свои планы, прежде чем выносить их на совет.
— Ты что, уже совсем потеряла чувство реальности, Ариэль? — Джош был на самом деле ошарашен
— Ты думаешь, я не смогу справиться с этой организацией?
— Нет. Хотя, как мне кажется, ты себя и убедила в том, что сможешь. — Он посмотрел на нее долгим, оценивающим взглядом. — Тебя ведь ничто не остановит на твоем пути, ты просто не допустишь этого, не так ли? Даже смерть отца тебе не помеха. Ариэль невозмутимо повращала головой, словно пытаясь снять напряжение в шее.
— Послушай, Джош, Джексон мертв, и ничего уже с этим не поделаешь. Мы похоронили его.
— С большей помпой, чем проходят коронации.
— Пресса ведь обратила на это внимание, правда?
— И для этой цели тебе понадобился хор, оркестр и эти чертовы летающие голуби?
— Вице-президент Соединенных Штатов лично присутствовал на церемонии! — закричала она. — Неужели ты настолько глуп, что не понимаешь, чего это стоит?
— Ему? Миллиона голосов избирателей.
— А нам — полутора минут в программе новостей. Репортаж на весь мир, Джош. — Гнев ее уже разыгрался вовсю. — Неужели ты и любой из сидевших на совете настолько глупы, что подумали, будто я откажусь от бесплатной рекламы? Неужели вы подумали, что я такая дура? Если так, то дураки — вы. А я намерена выжать из смерти Джексона все, что только возможно. Это подарок судьбы. Я о нем не просила сама.
Джош снова отвернулся к окну, бормоча:
— Неужели ты?
— Что?
Он не ответил.
— Джош! Повтори, что ты сказал.
— Я просто вслух размышлял, могла ли ты желать его смерти.
Она смерила его холодным взглядом.
— Думаешь, я избавилась от Джексона для того, чтобы завладеть тобой? — с презрительной ухмылкой спросила она.
— Не мной. Но, может быть, его телешоу. — Он наклонился к ней и прошептал:
— Что ты делала, когда покинула мой номер в ту ночь, а, Ариэль?
Тень беспокойства промелькнула в ее глазах.
— Мы же договорились никогда больше не говорить об этом.
— Нет, это ты настаивала, чтобы я никогда не упоминал об этом.
— Чтобы полиция не смогла воспользоваться в своих целях этой информацией.
— Совершенно верно, — тихо сказал он.
— Да к тому же эти подробности не стоят того, чтобы о них распространяться. — Она с беззаботным видом смахнула воображаемую пылинку со своего черного платья.
— Сначала я тоже так думал. Теперь я не так уверен в этом. Может быть, и стоило все рассказать. Ты же сказала, что сходишь к себе за нотами.
— Ну и что?
— А то, что мы вовсе не репетировали, как говорили полиции, а значит, и ноты нам не были нужны.
— Я хотела принести
— Но ты вернулась с пустыми руками.
— Я их не нашла.
— Тебя не было почти пятнадцать минут.
— Я искала их везде, да к тому же старалась не шуметь, ведь Джексон спал.
— Или был мертв. У тебя было достаточно времени, чтобы убить его. Думаю, Кассиди было бы интересно узнать про эти пятнадцать минут.
— Ты не можешь рассказать ему, не втягивая в это дело себя. Джош, пытаясь осмыслить заново все происшедшее, продолжал, не обращая внимания на ее слова:
— У тебя, конечно же, был мотив для убийства. Помимо того, что отец был тираном, он еще и стоял на твоем пути. Ему доставались и почести, и деньги — ему, а не тебе. Тебя уже больше не устраивало заднее сиденье, ты хотела пересесть за руль. Тебе нужно было все министерство. Тебя одолела не только жадность, ты устала от вечных придирок отца по поводу твоего посредственного голоса, лишнего веса, да что говорить — по любому поводу. И вот ты убила его, а меня использовала как свое алиби.
— Послушай меня, ты, дерьмо, — сказала она, возвращаясь к своему привычному лексикону доджексоновской поры. — Иногда я ненавидела его до такой степени, что могла бы и убить. Легко убить. Но с ним было связано все лучшее в моей жизни. Я бы так и осталась до конца дней своих сестрой пожизненно осужденного, а не была бы одной из самых уважаемых женщин Америки, которой присылает цветы сам президент. Нет, я не убивала его. Но я буду дурой, если, оплакав его кончину, упущу те возможности, которые она передо мной открывает. Я намерена драться, как зверь, чтобы только сохранить все, чего я достигла.
Лимузин свернул на извилистую дорожку, ведущую к дому. Огромный и комфортабельный, он тем не менее был лишен того уюта, который когда-то умело создавала и поддерживала мать. Теперь же это был дом Джексона. На всем лежала печать его присутствия и злой воли. Джош ненавидел каждую минуту, проведенную под этой крышей.
Но сейчас, как ни горько это было признавать, больше всего он ненавидел самого себя. Ведь, испытывая презрение к той деловитости, с которой Ариэль отнеслась к смерти отца, он втайне восхищался ею. Ему бы хотелось так же легко и без всяких угрызений совести отрешиться от происшедшего. Душой он не принимал стремления Ариэль к власти и богатству, но втайне завидовал ее решительности и упорству.
— Я знаю, у тебя были свои планы на будущее, Джош, — говорила между тем Ариэль. — Но они не стыковались с планами Джексона. Естественно, он начертал тебе совсем иной путь в жизни, и ты до сих пор зол на него.
— Сама не понимаешь, какую чушь ты несешь, — ответил Джош. — Все, что произошло между нами, случилось задолго до твоего появления в нашей семье.
— Но я слышала об этом — и от тебя, и от Джексона. У вас были серьезные стычки по поводу того, кем тебе быть — концертирующим пианистом или присоединиться к миссии отца.