Франсия

Санд Жорж

Мурзакин не отличался сентиментальностью. Француз потерял бы время в разговорах, желая победить или убедить, взывая к уму или сердцу, Мурзакин же, чей ум и сердце были свободны, не прибегая ни к каким доводам, не давая никаких обязательств, не требуя возвышенной любви, даже не спрашивая себя, существует ли такая любовь и способен ли он внушить ее, наконец, готова ли маркиза ее разделить, повел себя как дикарь. Она была разгневана, но князь задел в ней какую-то тайную струну, до той поры молчавшую.

Волнение Флоры еще не улеглось, когда карета мужа подкатила

к крыльцу. Маркиза поклялась больше не подвергать себя опасности, но безрассудное желание вновь оказаться наедине с Мурзакиным мешало ей заснуть. Хотя сердце маркизы оставалось свободным и холодным, она забыла о разуме, гордости и осторожности, а прекрасный казак крепко спал, уверенный в том, что она не сможет навредить ему и ей не устоять перед ним.

Тем не менее на следующий день князь призадумался. Неразумно возбуждать ревность господина де Тьевра, который, застав его наедине со своей женой в два часа пополуночи, бросил на него странный взгляд. Необходимо, как только снимут арест, покинуть этот дом и перебраться на новую квартиру, где маркиза сможет навещать его. Позвав Мартена, Мурзакин спросил его, не сдаются ли поблизости комнаты?

— У меня есть на примете кое-что получше, — ответил слуга. — В двух шагах отсюда, между двором и садом, находится флигель; это отличная холостяцкая квартира. В прошлом году ее занимал юноша из хорошей семьи. Он наделал много долгов, ушел добровольцем на войну и не вернулся. Он разрешил своему слуге, моему другу, получить причитающиеся ему деньги, сдавая внаем, если представится удобный случай, полностью меблированное жилье. Я знаю, что оно свободно, побегу туда и устрою все на самых выгодных для вашей светлости условиях.

Мурзакин был небогат. К тому же сомневался в расположении к нему дяди, однако не решился попросить Мартена поторговаться. Через час слуга вручил ему ключ от новой квартиры, сказав:

— Завтра к вечеру все будет готово. Ваша светлость найдет там свой багаж, казака и лошадей. В вашем распоряжении будут роскошная карета для выездов и мой друг Валентин в любое время дня и ночи.

— И сколько все это стоит?

— Пустяки, пять луидоров в день, поскольку ваша светлость не предполагает у них столоваться.

— Прежде чем окончить дело, — сказал Мурзакин, боясь быть обманутым, но не решаясь спорить, — вы отнесете письмо во дворец Талейрана.

И он написал своему дяде: «Мой дорогой и жестокий дядюшка, что дурного вы сказали обо мне моей прекрасной хозяйке? После вашего визита она смеется надо мной, и я чувствую, что она намерена указать мне на дверь. Я ищу жилье. Считаете ли вы, как человек, уже бывавший в Париже, что меня обворовывают, прося пять луидоров в день, и что я могу позволить себе подобную роскошь?»

Граф Огоцкий понял намек и тотчас же ответил: «Мой дорогой и легкомысленный племянник, если ты и не понравился своей прекрасной хозяйке, то не по моей вине. Я посылаю тебе двести французских луидоров, которыми ты волен распорядиться по своему усмотрению. Во дворце Талейрана, где нас и так слишком много, для тебя места нет, но

завтра ты можешь предстать перед государем; я улажу твои дела».

Мурзакин, в высшей степени довольный результатами своей хитрости, распорядился, чтобы Мартен заключил сделку и подготовил все для переезда.

— Вы покидаете нас, дорогой кузен? — спросил у него за обедом маркиз. — Вам у нас плохо?

Маркиза побледнела, она предчувствовала измену: ревность обожгла ее сердце.

— Здесь мне так хорошо, как не будет никогда и нигде. Но завтра я возвращаюсь на службу и стану весьма обременительным гостем. Меня могут вызвать ночью, и тогда я подниму в доме адский шум.

К этому князь присовокупил и другие доводы, против которых маркиз не стал возражать. Маркиза холодно выразила сожаление, но, оставшись наедине с Мурзакиным, раздраженно сказала ему:

— Я надеялась, что у вас достанет терпения хотя бы два дня не видеться с мадемуазель Франсией. Но вы не удержались и вчера приняли эту девушку в моем доме. Не отрицайте, я знаю это, как и то, что она содержанка, любовница какого-то парикмахера.

Мурзакин оправдался, рассказав почти всю правду о произошедшем и добавив при этом, что девушка скорее некрасива, чем красива, и что он составил об этом представление, даже не взглянув на нее. Затем он бросился к ногам маркизы, поклявшись, что лишь одна женщина в Париже кажется ему прекрасной и обольстительной, а другие только цветы без аромата рядом с розой, королевой цветов. Его комплименты были пошлыми, но взгляды — пламенными. Маркизу напугал поклонник, которого не остановил даже страх быть застигнутым у ее ног среди бела дня, и в то же время она убедила себя, что была не права, обвинив его в трусости. Простив Мурзакину все, маркиза позволила вырвать у нее обещание тайно навестить князя, как только у того появится жилье.

— Возьмите, — сказал князь, подавая ей план местности, который он составил, обозревая окрестности из окон своей комнаты на втором этаже. — Дом, где я буду жить, отделяет от вашего только большой особняк.

— Да, это особняк мадам де С., ее сейчас нет. Многие дворцы пустуют: хозяева покинули их, боясь осады Парижа.

— Этот особняк окружен густым садом, граничащим с вашим, их разделяет невысокая стена.

— Не делайте глупостей! Слуги мадам де С. станут сплетничать.

— Мы им хорошо заплатим или обманем их бдительность. Со мной ничего не бойтесь, душа моя! Я буду так же осторожен, как и смел! Таков характер моего народа.

Их разговор прервали съезжавшиеся гости. Маркиза торжествовала, наблюдая, какую холодность проявляет Мурзакин к другим женщинам.

На следующий день в Опере давали великолепный спектакль. Весь высший свет Парижа спешил занять места в зале. Дамы, ослепляя блеском драгоценностей, с волосами, убранными лилиями, расположились в ложах первого яруса. На некоторых женщинах, сидящих на галерке, были ужасные маленький черные шляпки, украшенные петушиными перьями и прозванные русскими за то, что имитировали головной убор офицеров этой нации.