Фрау Маман
Шрифт:
— Моя девочка, — выдохнул он, обнимая за талию и ягодицы, прижимая к себе, зарываясь носом в шею, вдыхая ее запах. — Как же я соскучился…
— Эффектно появился… — всхлипывала Мирослава, сражаясь со слезами, которые неизменно тащили за собой поток соплей и покраснение носа.
— Я знал, что ты оценишь, — шутил Костя. — Прекращай
— Просто… я… думала, что уже не… смогу быть с… тобой, — призналась и еще сильнее разревелась. Никакой выдержки.
— Я здесь… Я рядом, — он осторожно поставил ее на ноги и смахнул с щек соленые капли, успокаивающе покрывая поцелуями все лицо. Несколько раз коснувшись ее губ своими, он замедлился и следом тут же смял их жадно, нетерпеливо, со стоном. — Хочу тебя…
— Сейчас? — поплывшая и растерявшаяся от счастья Мира не соображала, но надо признать, готова на все.
— Для одного дня потрясений и пищи для разговоров достаточно, — засмеялся Костя, потираясь своим носом о ее. — Но позже… не отвертишься, — вновь обнял ее крепко, шепча в самое ушко: — Как же отчаянно я мечтал о тебе…
Музыка стихла, а они все стояли, прижавшись друг к другу. Ромашка за рулем ехидно ухмылялся, а Ира чуть головой крышу не пробила, прыгая от радости.
— Слава… — заговорил Костя, и Мира напряглась. Опять он начал с ее имени… Конечно, не может быть все так идеально и замечательно, но портить этот момент очень не хотелось.
— Костя, пожалуйста, не говори ничего, — она накрыла пальцами его губы и с мольбой посмотрела в глаза.
— Пойдем в машину, — жестом он показал Ромашке выметаться с водительского сиденья и потянул за собой Миру.
Родственники смотрели на представление и умилялись, один дед Василий ничего не мог понять.
— Чаво за ебовник к Мирке прикатил? Мне сослепа не видать, — щурил глаза дед.
— Костенька это, пап, — прокомментировала ситуацию Фрау Маман.
— Мать твою через коромысло! Съеблись таки, окаянные, — всплеснул
— Пап!
— Так я и гуторю, молодец девка! В нашу породу! — раскинул руки ладонями вверх дед и хмыкнул.
— Красивая пара, — мечтательно произнес папа Гера, обнимая за плечи жену.
— Знаешь, Гера, за всю свою жизнь я ни разу не усомнилась в тебе, — призналась расчувствовавшаяся супруга. — Ты правильно все сделал. И заподозрил вертихвостку ту, что Костеньку охомутать хотела, во вранье, и то, что Мирочке говорить не стали. Сердобольная наша и так чуть не ополоумела от своей любви, а если бы дали надежду ложную, ебанулась бы окончательно.
— Повезло, что Витя настоял на поездке к профессору. Леся отказывалась, — папа Гера смотрел на любимую дочь не отрываясь.
— Надо же, такая молодая эта Егорова, а пиздела складно, — покачала головой Фрау Маман. — Что там было-то?
— Врожденное нарушение. Но если не запустит — шансы у нее есть. Как и ожидалось, Ира ни при чем.
— До сих пор поражаюсь, — хохотнула женщина. — В кого у нас ребенок такой тупоголовый. Он же не отлипал от нее, едва увидел впервые. Хорошо, что Костенька отзвонился сразу после поездки к твоему коллеге и сказал, что свадьбы не будет, а то бы не выспались сегодня.
Смотреть на счастье своего ребенка было до слез умилительно папе Гере и до сведенных бровей, в непонятном настроении, Фрау Маман. Приятная тишина окружила семейство, обещая новые незабываемые дни, и, возможно, в споре про внуков у Ивановых и Гориных будет ничья.
— Й-й-й-ех! Напьемси! — со всей мочи заорал дед Василий, швыряя на радостях кепку об асфальт.
— Пап! Ты нормальный?! Ну вот, обоссалась, блядь, под старость лет. Гера, пойдем в дом! — всплеснула руками Фрау Маман и, скрестив ноги, гусеницей двинулась к дому под успокаивающий голос мужа.