Фредди Меркьюри. Украденная Жизнь
Шрифт:
Впрочем, Бог с ними, с телохранителями. Роман между Барбарой Валентин и Меркьюри все же существовал — и это надо было как-то объяснять. Сами понимаете, одно дело — дружба до гроба и разговоры за жизнь и совсем другое — нечто более... эээ... интимное.
Однако, как выясняется, Главный Гей планеты был еще более странным, нежели о нем принято думать. «У меня с Фредди не было нормальных сексуальных отношений. Он же гей, а я нормальная. Нам просто было весело друг с другом», — поделилась Барбара с читателями через Рика Ская.
Действительно, очень весело.
Бывает, что между гомосексуалом и женщиной возникает весьма тесная дружба. На почве общих интересов... к мужчинам. Это понятно и
Что самое интересное — напрягать Барбару было совершенно необязательно. Аналог плюшевого мишки в виде очередного «водителя грузовика» всегда был под боком. В смысле — в той же кровати. Чем именно все трое (или больше) там занимались, додумывайте сами — если уж очень хочется.
По воспоминаниям Барбары — на сей раз озвученным Лесли-Энн Джонс, один раз состав подобрался прямо-таки классический: Меркьюри, Валентин и Винни Кирхенбергер. Троица развлекалась, включая, естественно, неизменный кокаин. В какой именно момент к ним нагрянула полиция, неизвестно. По какому поводу — тоже. В общем, нагрянула, и... ничего не произошло. Надо полагать, к тому моменту запасы кокаина уже иссякли, а кто именно пойдет за новой порцией, товарищи еще не решили.
Другой случай. Когда «Фредди уже был болен», они также лежали втроем с «очередным парнем», и Фредди сильно закашлялся. Парень, имя которого история не сохранила, проснулся от его кашля и сказал, что «никогда не думал, что будет лежать на подыхающей рок-звезде».
Прямо-таки исторический момент — обычно любовники Меркьюри совершенно не в курсе, с кем именно имеют дело...
Оказывается, Меркьюри не мог двух слов связать по-немецки без помощи подруги, панически боялся самолетов (при том, что в интервью он упоминал, что 20-ти минут сна в этом самом самолете ему хватает, чтобы отдохнуть и набраться сил — очевидно, что страх прямо-таки на грани фобии) и даже эскалаторов, сходил с ума, если оставался в одиночестве хоть на минуту, отчего его невозможно было оставить одного, даже чтобы выбежать в магазин, день и ночь шатался по гей-клубам, где «снимал» глупых до невероятности «партнеров»... Нет, разумеется, верная подруга по «группенсексу» время от времени напоминала, что человеку уровня Меркьюри неплохо бы поискать любовника среди равных. Но упрямый Меркьюри упорно считал, что среди геев невозможно найти усатого мужчину крупной комплекции, который бы мало-мальски разбирался в искусстве и читал что-то, кроме вывесок ночных клубов... О равном материальном положении даже и речь не идет. Вот ведь... гомофоб!!!
На этом фоне история о том, как Меркьюри под воздействием кокаина пытался задушить Барбару в постели, кажется милой шалостью. Тем любопытнее реакция самой героини, которая высказалась коротко и емко: «Не понимаю, кто мог выдумать такую чушь!»...
Однако она позволила использовать свое имя в информационной войне.
Пожалуй, главным источником в легализации мифа о Фредди Меркьюри как «Фредди Крюгере» стали родственники Фредди Меркьюри. Или, если говорить точнее, его названные родители Боми и Джер Балсара и его сестра Кашмира Кук. А если еще точнее — Джер и Кашмира; участие Боми ограничилось молчаливым присутствием на нескольких мероприятиях.
Позиция родственников нередко служила последним аргументом, заставлявшим сомневающихся поверить «друзьям-биографам». Ведь родные не только не пытались судиться с авторами
Первые несколько лет после смерти Меркьюри участие семьи ограничивалось появлениями в качестве свадебных генералов на выставках и раутах. Скандальные сплетни они не подтверждали, но и не опровергали. Дальнейшие события расставили все точки над «Ь>. Джер и Кашмира приняли участие сначала в фильме «Untold Story», а затем в юбилейном 2006 году в «Magic remixed», выступили на мемориальных днях в Монтре вместе с Фристоуном, позировали в его компании перед объективами и представляли его книгу.
Замысел режиссеров понятен: в самом деле, какой сумасшедший заподозрит мать в преступлении против родного сына? Разве посмеет кто-то усомниться в истинности слов, подкрепленных таким авторитетом? Разве могут самые близкие люди клеветать на собственную родную кровь?
Основная масса именно так и подумала. Однако авторы перестарались — именами Джер и Кашмиры поспешили украсить слишком откровенную грязь. Их участие в таком скандальном и грязном проекте, как «Magic remixed», их публичная поддержка такой одиозной фигуры, как Фристоун, их откровения вроде рассказа Кашмиры о нетрадиционной ориентации Фредди, которую знала и одобряла его восхитительно политкорректная семья ортодоксальных зороастрийцев, не прибавили достоверности лжи, а уничтожили остатки доверия к так называемой «Freddie’s blood family» («кровной семье Фредди»). А если вспомнить, как в зависимости от конъюнктуры менялись рассказы родственников, если вспомнить, как с лица безутешной матери годами не сходит довольная улыбка, как она на пару с дочерью распродает детские вещи и награды покойного сына, становится ясно — они точно такие же участники спектакля, как Хаттон, Фристоун и им подобные.
За прошедшие годы роль семьи в официальной мифологии полностью переписана — сначала это были консервативные эмигранты, с которыми у Меркьюри не было ничего общего, теперь Фредди стал любящим сыном, очень близким своей семье, еженедельно навещавшим дорогую мамочку и не пропускавшим ни одного ее дня рождения. Имена «миссис Балсара» и Кашмиры заняли свое достойное место в галерее «родных людей Фредди».
Неужели мы имеем дело с банальной, не отягощенной совестью и биологическими инстинктами «celebrity’s family» («семейкой знаменитости»), для которой родственник-звезда — просто источник денег и незаслуженной славы?
Так кажется только на первый взгляд. Но Джер и Кашмира — не «celebrity’s family». Они не пишут мемуары, не таскаются по ток-шоу и музыкальным каналам, не рекламируют себя в глянцевых журналах, не рассказывают встречным и поперечным о своей жизни, не выступают с объемными трогательными интервью о временах, «когда был Фредди маленький с кудрявой головой». Они ходят только туда, где им велено быть, — на небольшое число официальных мероприятий. Они снимаются только в определенных фильмах — базовых, знаковых проектах, формирующих в массовом сознании определенный образ Меркьюри.
Они дают интервью для небольшого числа публикаций все той же направленности. Эти интервью, если их так можно назвать, — пропагандистские агитки, в которых вместо живых воспоминаний проговаривается мертвый, заученный текст. Они словно появились на свет вместе с Меркьюри — о них нет никаких сведений, равно как и об их жизни до 1946 года. Это равнодушные, статичные лица с дежурными улыбками. Эти люди похожи не на бессовестных родственников, а на статистов, для которых Меркьюри — чужой человек, на актеров, играющих роль в не ими придуманной пьесе.