Фредерика
Шрифт:
— Как Диана? — перебил он.
— О да, это очаровательная дурочка! — Она осеклась и осторожно добавила: — Надо признать, что ее умственные способности довольно средние. Но это не имеет значения: она произведет такой же фурор, как Черис, и наверняка сделает отличнейшую партию почти без вашей помощи! Вы, естественно, дадите для нее бал…
— Прошу прощения! Вы сказали — естественно?
— Конечно! Вы же дали бал для Хлои, помните?
— Ничего подобного я не помню. Я давал бал для вас и Черис.
— Да, но с какой низменной целью! Хотя очень благодарна вам! Дело в том, что считается, что вы устроили его для Джейн Бакстед
— И, естественно, — для сестер Джейн?
Она нахмурилась.
— Да, честно говоря, — признала она, — мысль удручающая! Но не забывайте, что у них есть брат, который вполне может позаботиться об этом и, надо отдать ему должное, даже предпочтет сделать это сам. Если Хлоя не передумает, надо предупредить миссис Даунтри, что для нее важнее всего пристроить Хлою до того, как Диана покажется в обществе и затмит ее! А именно так и будет, если Хлоя не переменит своих чувств к концу сезона. Так что не забудьте!
Он с сияющей улыбкой смотрел на нее.
— Наверняка забуду. Вам придется напомнить мне об этом, Фредерика. Но почему вы так беспокоитесь за них?
— Вы имеете в виду, что меня это никак не касается? Конечно, но они оба мне очень симпатичны, и как можно не помочь людям, к которым ты так привязан!
Ей казалось это само собой разумеющимся. Он ничего не сказал, но, раздумывая над этим, пришел к выводу, что мало к кому был привязан в своей жизни, во всяком случае, не пожертвовал ничем особенным ни для кого. Не раз он выручал друзей деньгами, но это не было большой потерей для него. Чарльз? Да, он любил Чарльза и собирался сделать ему карьеру, но это тоже было не так уж трудно. Единственный человек, ради кого он вывернулся наизнанку, был Феликс, но поступил он так, потому что был влюблен в Фредерику! Или не поэтому? Если бы не Фредерика, оставил бы он Феликса неизвестной миссис Хакнелл, невежественной женщине, которая не смыслит ни в чем, кроме домашнего хозяйства? Нет, он не смог бы! Он не нес никакой ответственности за братьев Мерривилл, но так привязался к ним, может быть, потому что они были ему интересны, может быть, потому, что они так трогательно верили в его всемогущество, в его способность решить все проблемы в этой жизни. Ни одна из сестер никогда не нуждалась в его помощи в воспитании своих отпрысков, а Фредерике, хотя она и не думала об этом, его помощь была очень нужна. Если бы он мог сделать по-своему, то отдал бы Феликса в школу, а для Джессеми нашел бы настоящего учителя, а не нуждающегося студента, готового заниматься образованием сразу двух совершенно разных по возрасту и способностям мальчиков.
Пока эти соображения вертелись в голове его светлости, другой поклонник Фредерики, также убежденный в том, что ее необузданным братьям необходим мудрый руководитель, отправился на ферму Монкс и появился спустя два дня после визита Гарри.
Он вошел в гостиную и обнаружил там Джессеми, обложенного учебниками, Алверстока, склонившегося над непонятным мальчику абзацем в книге. Он воскликнул:
— Вы, сэр? До сих пор? Я думал, вы в Аскоте?
Маркиз поднял глаза и с неприязнью сказал:
— Значит, вы ошибались! Кой черт принес вас сюда, Бакстед?
— Я приехал проведать своего маленького кузена, конечно, и предложить свою помощь его несчастной сестре. Какое потрясение! Я так виню себя за то, что не употребил свой авторитет и не увел его тогда из этого проклятого ограждения.
Рука
— Вы совершенно напрасно вините себя, Карлтон, — сказал лорд. — Никакого авторитета у вас нет, а вся ответственность до сих пор лежит на мне. Поэтому я и здесь. Что касается остального, Феликсу лучше, как и ожидалось, а Фредерика, несомненно, будет вам признательна за помощь, которая, если бы я настолько потерял родственные чувства, что бросил своего подопечного в подобных обстоятельствах, была бы очень кстати.
Лорд Бакстед ни в коей мере не зависел от своего дяди и ничуть не боялся его, но в его присутствии он начинал чувствовать себя дерзким мальчишкой, а не главой семьи и мудрым наставником своих братьев и сестер, каким считал себя. Краснея, он сказал:
— Если бы я знал, что вы здесь, сэр! Не то что… Ну, в общем я очень рад слышать, что бедный мальчик поправляется! Это послужит ему уроком, хотя никто не хотел, чтобы он понес столь суровое наказание. Не проведешь ли ты меня, Джессеми, в его комнату? Я привез ему интересную книгу и забавную головоломку.
— Ах нет! — невольно вскрикнул Джессеми. — Я хотел сказать, что вы так добры, сэр, он будет очень благодарен, но…
Он остановился, так как пальцы Алверстока сжали его плечо.
— Боюсь, что вам не удастся увидеть его, — сказал Алверсток. — Доктор распорядился пока не пускать к нему посетителей, чтобы не волновать его.
— Это понятно, но уверяю вас, что я не собираюсь волновать его! Мы с ним старые друзья!
— Но ведь не такие, как он и Гарри, — сказал Алверсток сухо. — Мы позволили Гарри повидать его и пожалели об этом, так это повредило мальчику. Джессеми, поднимись, пожалуйста, и скажи Фредерике, что здесь Бакстед.
Оставшись наедине с дядей, Бакстед, подозрительно глядя на него, сказал:
— Должен сказать, что меня очень удивляет то, что вы все это время находились здесь! Хотя мне следовало догадаться, раз мисс Уиншем осталась в Лондоне…
— Если вы волнуетесь из-за приличий, — сказал Алверсток, — то позвольте успокоить вас! Я проживаю в Хемел-Хемстеде на постоялом дворе, что чертовски неудобно! И в Лондон собираюсь вернуться, как только Феликс сможет обходиться без моего камердинера.
Бакстон вытаращил на него глаза.
— Ваш камердинер, сэр? Сидит с Феликсом? Вы что же, не можете обойтись без него?
— Никак не могу, — сказал Алверсток. — Потому я и таскаю его за собой.
Он повернулся, когда вошла Фредерика, и улыбнулся, пряча в глазах насмешку.
— А, вот и Фредерика! Я знал, как вы рады будете видеть Бакстеда, он приехал проведать Феликса!
— Да, очень рада! — быстро ответила она. — Как это великодушно, кузен!
Он пожал ей руку и задержал ее в своей руке.
— Я не мог оставаться так далеко от вас!
Маркиз проследил за этой сценой через монокль и, с нерушимым спокойствием посоветовав Фредерике изложить ему полную историю болезни Феликса, удалился.
Его дезертирство продолжалось до тех пор, пока Бакстед не уехал.
— Как вы могли оставить меня с ним наедине? — возмущенно сказала Фредерика. — Это — непростительно!
— Но вы все время говорите, что уже давно не нуждаетесь в присмотре!
— В присмотре! Да, говорю! Но я совсем другое имею в виду, и вы это прекрасно знаете! Оставить меня так бессердечно…