Френдзона
Шрифт:
– Машиностроение и нанотехнологии, - бормочет он, пытаясь прожевать еду.
А я давлюсь своим напитком.
– Святое дерьмо, - говорю я, когда снова могу дышать.
Грей просто пожимает плечами.
– Как, черт побери, у тебя хватило времени на двойную специализацию, да еще и на достижения в футболе?
Он немного съезжает на своем сидении.
– Я добавил нанотехнологии, чтобы все было интереснее.
– Потому что машиностроение тебе показалось слишком посредственным?
– пищу я.
Он возится со своей салфеткой.
–
– он внезапно замолкает, а его лицо немного краснет, словно его самого пугает сказанное. Может, он и правда боится, но и любит.
– Ты мог бы поступить в университет Лиги Плюща, верно?
– спрашиваю я.
– У этого университета самая лучшая программа для футболистов и очень достойное отделение физики, - отвечает он, пожимая плечами.
– Ничего особого.
Я гляжу на него, совсем не понимая, зачем он пытается скрыть свой интеллект. Очевидно, парень думает, что я стану его судить; он хмурится, а его руки сжимаются в кулаки.
– Ты не спросишь, почему я рискую, играя в эту тупую спортивную игру, когда могу достичь большего?
– Я бы не стала о таком спрашивать. Я знаю, что в футбол играют не только дураки.
Он немного расслабляется. А затем проводит рукой по своим блестящим волосам.
– Прости. Я обидчив. Мне не нравится, когда ко мне проявляют чрезмерное внимание. То есть, я чертов номер 66. Я звездный игрок команды, выигравшей чемпионат. У меня и так достаточно всего и можно не заморачиваться о собственном IQ, - он смеется, но не весело.
– В любом случае, я люблю футбол. Люблю математику и науку. А учась здесь, я могу заниматься всем разом. И если футбол не приведет меня к успеху, я знаю, что смогу построить хорошее будущее, работая в области нанотехнологий.
– Приуменьшение года, Кексик, - под столом я толкаю его ногу своей, и он расслабляется окончательно.
– Итак, что собираешь делать ты, Айви Мак, оказавшись дома?
Мы обсудили столько вещей, но ни разу не затрагивали тему планов на будущее. Почему-то и я, и Грей были больше сосредоточены на настоящем. Думаю, так проще было общаться друг с другом. Но сейчас, когда мы оказались лицом к лицу, и он спрашивает о моих планах, беспокойство словно опухоль нарастает в моем животе. Я продумала свою жизнь наперед, но прямо здесь и сейчас мне не хочется размышлять об этих намеченных планах.
Потому я вытираю руки о салфетку, а затем долго пью лимонад.
– Технически, я не дома. Знаешь, последний год я провела с мамой, обучаясь, как руководить одной из ее булочных?
– моя мама - первоклассный пекарь. Она владеет и руководит тремя очень успешными булочными в разных районах Лондона, специализируясь на хлебе и тортах.
Грей кивает, а я делаю вдох, ощущая, как мои внутренности холодеют.
– Весной я вернусь в Лондон, чтобы взять на себя управление
В ответ на мои слова следует гробовая тишина. Грей хмурится, словно не расслышал меня, но потом его грудь приподнимается от вдоха, и он откашливается.
– Ты снова уедешь? Жить в Лондон?
– Ага.
Он поворачивается к окну, и солнечный свет падает на половину лица Грея, отчего некоторые линии его носа и скул становятся менее выразительными. Изгиб его нижней губы искажается, когда парень сжимает челюсти. А затем он снова поворачивается ко мне.
– Когда ты собираешься вернуться?
– В марте, - под столом мои пальцы сжимают жирную салфетку.
– Я специализировалась в сфере бизнеса. Плюс, мне всегда нравилось печь. А тут все в одном. И таким образом я смогу быть больше времени с мамой. Она была так счастлива провести со мной весь прошлый год.
Грей кивает, не глядя на меня, и продолжает бросать кости от курицы в красную пластиковую мисочку перед ним.
– Это хорошо, Мак. Правда... хорошо, - кивая самому себе, он приподнимает голову. Его улыбка широкая и беззаботная. Может быть, она фальшивая. Я не знаю. Знаю лишь, что внутри меня появилось странное чувство утраты и вины. Но Грей не позволяет мне в нем погрязнуть.
– Что ж, у нас есть несколько отличных месяцев перед тем, как ты отправишься покорять мир выпечки. Чем ты собираешься заняться здесь?
Я позволяю себе расслабиться, откинувшись на спинку дивана.
– Собираюсь потусить с Фионой. Она ходит в колледж здесь, к тому же папа тоже сейчас живет тут. У него есть квартира в Нью-Йорке и дом в ЛА, но он всегда страдал чрезвычайной заботой о Фи и не доверяет ей жить своим собственным умом.
Грей хмурится и какое-то время молчит, прежде чем откусывает еще кусочек курицы.
– Но ты его не волнуешь?
– Нет, я как бумеранг, всегда возвращаюсь назад. А Фи хрупкая, - я пожимаю плечами.
– Всегда было так. "Не волнуйтесь об Айви, она серьезная." "Защитите чувства Фи любой ценой, она сломается, если вы не будете ее беречь." Если честно, то это херня. У нас с Фи больше общего, чем отличий. Но наши родители видят нас именно так.
– Я понимаю, - говорит Грей.
– Родители всегда так делают. Они видят нас такими, как им хочется. Короче говоря, очень упрощенно.
– Ты только что процитировал фразу из фильма "Клуб Завтрак"?– спрашиваю я, развеселившись.
– Поймала, - он усмехается, отчего мое внимание снова сосредотачивается на губах парня. Этот порочный рот с его сладкими, но в тоже время все еще мужественными, чертами. Даже когда Грей расслабляется, его губы продолжают улыбаться.
– Так ты собираешься жить с Фионой?
– Ага. Фи живет в гостевом домике за домом нашего отца. Я остановлюсь у нее.
Грей отпивает свой напиток.