Фреска судьбы
Шрифт:
Вскоре работа была закончена. Завернутый в ткань младенец затих.
— Помер, что ли? — тихо спросил Пирогов.
— Нет, дышит, — ответил Алеша.
— Все равно малышу не выжить, — сказал артист, вглядываясь в красное личико ребенка. — Вы только продляете его мучения.
Младенец заворочался и тихонько захныкал. Затем открыл глаза и посмотрел на Алешу. Неожиданно на его красном личике появилось что-то вроде улыбки, на пухлых щеках заиграли ямочки. Алеша протянул руку и осторожно
— Пирогов, подержите его, пожалуйста, — попросил Алеша. — Мне нужно умыться.
На руках у Пирогова младенец продолжил угукать, чем привел толстяка в совершеннейший экстаз.
Алеша тем временем сходил к колодцу и умылся. Вернулся — мокрый, красный, возбужденный. Остановился возле деревенских жителей, все еще толкущихся поодаль и наслаждающихся зрелищем догорающей, затянутой клубами черного дыма хаты, и громко сказал:
— Эй! У этого малыша есть родственники? Кто-нибудь может забрать его к себе?
Народ безмолвствовал.
— Я спрашиваю — может кто-нибудь забрать к себе ребенка и позаботиться о нем? — повторил Алеша еще громче и сделал шаг к толпе.
Люди слегка отшатнулись, затем стали расходиться, стараясь не встречаться с Алешей взглядом. Через минуту от толпы остался всего один старик.
— Вы хотите забрать ребенка? — спросил его Алеша.
Старик покачал лысой головой.
— Чего же вы стоите?
— Никто его не возьмет, — сказал старик дребезжащим голоском. — В деревне голодно. Скотину и хлеб офицеры забрали. А этот мало что младенец, так еще и обгоревший.
— Со здоровьем у него все будет хорошо, — сказал Алеша. — Он поправится.
Старик усмехнулся, обнажив гнилые остатки зубов.
— Ну да, поправится. Как же. Ты знаешь что… В городе есть приют, как раз для таких малюток, как он. Свези его туда, коли есть охота. А здесь ему не жить. Только до города он у вас все одно не дотянет. Мария, мать его, гулящая была. И этого не знамо от кого прижила. Вот теперь Бог ее и покарал.
— Глупости! — сердито сказал ему Алеша. — Что вы можете знать о Божьем провидении!
— Что все знают, то и я, — ответил старик. — Греховодила мамка, теперь малышу за грехи ее ответ держать. Он ведь даже не крещеный у нее. Две недели уж как народился, а в церковь снести все недосуг было дуре. Теперь вот в аду жариться будет.
— Сами вы будете жариться в аду! — крикнул Алеша. — Не хотите помочь, так убирайтесь отсюда к чертовой матери!
Алеша вытер рукой мокрый, перепачканный сажей лоб и повернулся к товарищам.
— Надо бы ему молока раздобыть, — сказал он. — Идальго, вы не могли бы этим заняться?
— Я? Конечно. Безусловно. — Артист поднялся с корточек, огляделся
Вернулся он минут через десять, держа в руках маленькую глиняную крынку и старую перчатку из желтой, сморщенной кожи.
— Это для удобства, — объяснил он Алеше. — Надо проделать в пальце дыру, и малыш сможет сосать, как через соску. Насчет чистоты не беспокойтесь, помыл и обработал самогонкой.
— Самогонкой? — оживился Пирогов. — Где это вы ее взяли?
— Где взял, там больше нет. Алеша, вы когда-нибудь кормили младенца?
Алеша покачал головой:
— Нет.
— Тогда, будьте добры, передайте ребенка мне, а сами отойдите в сторонку, чтобы не отвлекать. И Пирогова с собой прихватите. Я не могу управляться с двумя младенцами одновременно.
— Пойдемте, — сказал Пирогову Алеша. — Попробуем раздобыть какой-нибудь еды. Думаю, в этом деле от нас с вами будет больше проку.
Сестра милосердия оказалась маленькой, молодой женщиной с подвижным лицом и птичьими повадками. В углу ее рта лихо дымилась папироса.
— Позвольте представиться — Павел Пирогов! — пробасил Пирогов, делая что-то вроде поклона. — А это…
— Откуда он у вас? — спросила сестра, прищурившись на Алешу и на посапывающий сверток, который он держал в руках.
— Мать погибла в пожаре, — сказал Алеша, — а родственников нет.
— Совсем никого?
— Никого.
— Представьте себе, — снова встрял в разговор Пирогов, — совершеннейший сирота. К тому же…
— Он у вас обгоревший? — резко спросила сестра милосердия, не обращая внимания на галантный лепет Пирогова.
— Да, — ответил Алеша.
— Надо его осмотреть. Дайте!
Сестра взяла младенца из рук Алеши, положила его на стол и, не вынимая папиросу изо рта, быстро и ловко распеленала.
— Грязненький, но ожогов нет, — сказала она. Провела пальцами по животу младенца, улыбнулась. — Совсем здоровенький.
— Быть того не может, — сказал артист. — Посмотрите внимательней. У него должны быть ожоги по всему животу.
Сестра вновь, на этот раз гораздо тщательней, осмотрела младенца.
— Нет, все в порядке. Вам, мой милый, показалось.
— Разрешите взглянуть?
Артист и Пирогов склонились над младенцем.
— В самом деле целый, — изумленно проговорил Пирогов.
Артист же ничего не сказал, только растерянно почесал пальцем переносицу.
— Ну? — обратился к нему Алеша. — Что вы на это скажете, господин итальянец?
— Вероятно, мы ошиблись с диагнозом. Приняли грязь за ожоги.
— Определенно, — кивнул Пирогов. — Развели панику на пустом месте.