Фреска судьбы

Грановская Евгения

— И на многое развязывает руки, — заметил Алеша.

Слащев уставился на Алешу блестящими, холодными глазами.

— То есть я хотел сказать, что…

— Я вас понял, — сказал Слащев с какой-то злой насмешливостью. — Вы наверняка слышали легенды о моей жестокости. Признаться, я и сам иногда думаю — откуда это во мне? Не то чтобы я жалел, наоборот, я рад, что во мне нашлись силы для подобных поступков. Но иногда, знаете, что-то вот тут… — Он слегка коснулся пальцами груди. — Но признайте, господа, что в том не моя вина. Мои действия

вынужденные. Так сказать, ответный ход.

— Это самая удобная формула для оправдания жестокости, — вновь заметил Алеша, исподлобья поглядывая на Нину.

Слащев тряхнул головой:

— Отнюдь нет. Эта формула легко может успокоить разум, но не душу. Разум вообще легко поддается на уговоры. И чем логичнее доводы разума, тем упрямее и неподатливее становится душа.

Генерал-майор взял бутылку и разлил коньяк по стаканам. Поднял свой стакан и посмотрел сквозь коньяк на пламя свечей.

— Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, — проговорил он тихим, уставшим голосом. — Дом, развалившийся сам в себе, падет… Жаль, что эти идиоты не читают Библию. — Он покосился на Алешу и пьяно улыбнулся. — Вот я уже заговорил об общем доме. Право, господа, это закончится тем, что я поступлю на службу к краснопузым.

— Яша, не говори глупостей, — поморщившись, сказала Нина.

— А что? Или они не такие же русские, как мы?

— Они бесы, Яша. Страшные бесы.

— Бесы? Хм… Это верно. Жаль, что нельзя превратить их в свиней, как это сделал Иисус. То-то знатно бы получилось.

Слащев залпом допил коньяк, сунул в рот кружочек лимона и скривился. Затем поднялся из-за стола и, прихрамывая, отошел в угол вагона. Там он долго что-то искал в выдвинутом ящичке комода. Нина посмотрела на его спину и сказала:

— Яша, хватит тебе уж на сегодня.

— Почему? — спросил он, не оборачиваясь.

— Эта дрянь может свести в могилу даже тебя.

Тут генерал обернулся, и Алеша увидел его бледное, покрытое потом лицо.

— Во мне пять немецких пуль, и ни одна из них меня не убила, — отрывисто и сухо произнес он. — И ты думаешь, что меня свалит какой-то дурацкий порошок?

Нина отвернулась от него. Посмотрела на Пирогова и спросила с напускной веселостью:

— Значит, желаете вместе с нами бить красных?

— Желаю! — воскликнул Пирогов, не сводя с Нины пылающих глаз.

— Но способны ли вы на это?

— Смею вас уверить — более чем. Дайте мне шашку и коня и позовите сюда роту краснопузых. Выкошу всю роту до голого места!

— Вы смелый мужчина. И очень… крупный.

Пирогов приосанился.

— Вы не поверите, мадам, но в детстве я не отличался крупными размерами. Даже отставал от сверстников в развитии. Все началось в четырнадцать лет. За один год я подрос на четыре вершка и набрал в весе почти пуд! Вот тогда для меня все и переменилось — сверстники стали смотреть на меня с уважением.

— Ну, вы прямо Илья Муромец! — рассмеялась Нина. — Чтобы такому молодцу наесться да напиться,

нужно лишить провианта целый полк.

— Это точно! — захохотал Пирогов. — Пить и есть я здоров!

Слащев вернулся за стол.

— Яша, — обратилась к нему девушка, — налей господину помещику коньяку. Да не жалеючи, до самых краев. Я хочу посмотреть, так ли он хорош на деле, как на словах.

Слащев внимательно посмотрел на Нину, затем, ни слова не говоря, взял бутылку и наполнил стакан Пирогова до самой кромки.

— Ну, господин помещик! — снова весело заговорила Нина. — Готовы ли вы выпить до дна за мое здоровье?

— Еще как! — с энтузиазмом воскликнул Пирогов.

Алеша тронул его за локоть:

— Пирогов, не надо. Вы и так пьяны.

— А ну вас с вашим нытьем! — Пирогов сгреб в пятерню стакан и торжественно поднял его перед собой. — Пью ваше драгоценное здоровье, сударыня!

Запрокинув голову, Пирогов в три больших глотка опустошил стакан. Грохнул стаканом об стол.

— Уф-ф! Хорошо!

— Лихо, — похвалила Нина. — А теперь за здоровье его превосходительства белого генерала Якова Александровича Слащева!

Слащев удивленно покосился на супругу, неопределенно хмыкнул, но и на этот раз ничего не сказал и снова наполнил стакан Пирогова до краев.

— Не пейте, — вновь попросил Алеша. — Вам же самому потом будет плохо.

Пирогов вновь от него отмахнулся.

— Оставьте ваши наставления для итальянца. Русскому человеку от алкоголя нет никакого вреда. Одна только польза.

— Верно, — поддакнула Нина.

Пирогов хлопнул второй стакан. Крякнул и вытер рот рукавом камзола.

— Ну а вы? — обратился Слащев к Алеше. — Вы так и не допили. Если не ошибаюсь, тот тост был за процветание России?

Алеша молча взял свой стакан, секунду помедлил, затем решительно опрокинул его в рот. Минуту спустя в голове у Алеши помутилось, все вокруг застлал какой-то зыбкий, теплый, прозрачный туман. Алеша попытался сосредоточить взгляд на канделябре, но канделябр с шестью пылающими свечами пополз куда-то в сторону, как огромный бронзовый таракан.

«Что это со мной? — испуганно подумал Алеша. — Наверное, я напился. Так вот как это бывает! Все вокруг кружится… И все совсем ненастоящее… Господи, да ведь это сон! Как же я раньше не догадался, что это сон!»

Неожиданно ему стало хорошо. Из тумана вынырнуло бледное, улыбающееся лицо генерала Слащева. Его губы беззвучно шевелились, а откуда-то со стороны нараспев донеслось:

Утомленные зрители Молча кутались в шубы. И какая-то женщина С искаженным лицом Целовала покойника В посиневшие губы И швырнула в священника Обручальным кольцом…